Квин в ударе - страница 8

— Они смеются надо мной. — Он пробился к двери в вестибюль и исчез.

Сцена соблазнения выглядела кошмарно. Один раз Джоан из самозащиты проделала нечто, заставившее Бенедикта ойкнуть. Но он тут же обратился к публике с очередной импровизацией, которую Эллери не расслышал, и во время последовавшего взрыва хохота возобновил атаку. Джоан уходила за кулисы, как сомнамбула.

Роджер скрежетал зубами.

Занавес наконец опустился. Билетеры открыли запасные выходы с обеих сторон зала. Зрители, вытирая глаза, хлынули в переулки. Эллери протиснулся через вестибюль на улицу и закурил сигарету, отдающую привкусом горечи. Он надолго задержался на тротуаре после звонка, но, когда вернулся в зал, свет еще горел.

Эллери с удивлением посмотрел на часы. Вероятно, Бенедикту понадобилось дополнительное время, чтобы одеться и загримироваться ко второму акту. А может быть, Роджер дал ему кулаком по физиономии. Эта мысль порадовала Эллери.

Публика начинала ворчать и кашлять.

Эллери пробрался сквозь стоящих зрителей к крайнему левому проходу и направился за кулисы. Там царила тишина.

Дверь кабинета Скатни Блуфилда была открыта, и Арч Даллмен в облаке сигарного дыма сердито мерил шагами комнату.

— Вы не видели Блуфилда? — спросил он.

— Нет, — ответил Эллери. — Что-то не так?

— Мне наплевать, кем Бенедикт себя считает, — проворчал Даллмен. — Сначала этот обрюзгший кусок окорока превращает первый акт в дешевый водевиль, а теперь не отвечает на вызов! Квин, окажите мне любезность и вытащите его из уборной.

— Почему я?

— Потому что я за себя не ручаюсь. И передайте ему от меня, что, если не будет играть как следует, я лично продырявлю воздушный шар, который он называет головой!

Эллери все сильнее ощущал тревогу.

— Лучше пойдем вместе.

Они поспешили на площадку по другую сторону зала. Эллери постучал в дверь со звездой.

— Мистер Бенедикт!

Ответа не последовало.

— Мистер Бенедикт, вы задерживаете начало второго акта.

Молчание.

— Бенедикт!

Эллери распахнул дверь.

Фостер Бенедикт сидел за туалетным столом спиной к двери, уронив голову на стол среди париков и коробок с гримом.

Он успел частично облачиться в костюм Дон Жуана. На белой шелковой рубашке под левой лопаткой алело пятно, откуда торчала рукоятка ножа.

— Этот тип явно свихнулся, — заявил Даллмен, жуя свежую сигару. — Собирается появиться на сцене с намалеванным краской кровавым пятном и трюковым ножом. Как насчет того, чтобы играть соответственно вашему возрасту, Бенедикт? Фактически как насчет того, чтобы вообще играть? — Он прошел мимо Эллери. — Быстро снимайте эту ерунду/

— Не прикасайтесь к нему, — сказал Эллери.

Даллмен уставился на него:

— Вы шутите!

— Нет.

Даллмен разинул рот, и сигара упала на пол. Он наклонился и стал искать ее.

Эллери подошел к туалетному столу. Кожа Бенедикта была грязно-желтой, а губы посинели. Глаза были открыты. При виде лица Эллери они дрогнули и закатились.

Пятно быстро расплывалось.

— Где же Блуфилд? — заговорил Даллмен. — Я должен найти его.

— Бог с ним. Среди публики я видел знакомого врача — доктора Фарнема. Быстро разыщите его.

Даллмен повернулся к дверному проему, в котором толпились актеры и рабочие сцены. Никто, казалось, не понимал, что случилось. Джоан Траслоу детским жестом поднесла руку ко рту, глядя на кровь и нож. Пробившись сквозь толпу, Даллмен столкнулся с Роджером Фаулером.

— Что происходит? Где Джоан?

— С дороги, черт возьми! — Даллмен направился к сцене.

Эллери закрыл дверь и быстро подошел к туалетному столу.

— Бенедикт, вы можете говорить?

Губы слегка шевельнулись, рот открылся, а из горла вырвался нечленораздельный звук.

— Кто ударил вас ножом?

Челюсти актера шевелились, как у рыбы, вытащенной из воды. Но на сей раз не было никаких звуков.

— Вы слышите меня, Бенедикт?

Глаза оставались неподвижными.

— Если вы понимаете, о чем я говорю, моргните.

Веки опустились и поднялись.

— Теперь отдыхайте. С вами все будет в порядке. — «На том свете», — мысленно добавил Эллери. Где же Конклин Фарнем? Он боялся прикоснуться к ножу.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался доктор Фарнем. Даллмен вбежал следом, закрыл дверь и прислонился к ней, тяжело дыша.