Ученые, создавшие гаситель резонансов Подпространства, организовали сложную связь, корни которой уходили к системным слоям мира энергии. Учитывая, что информационные ядра последователей Энрофы были недоступны для образовательных центров, взломать код связи и перемещения центров мог только представитель этой науки. Будь на их месте акеми, то, возможно, клирики и смогли бы договориться с парой-другой ученых, но с представителями Энрофы торги и угрозы теряли свою силу. Причиной была еще одна сложная технология, позволявшая вживлять в извлеченное сознание фиктивные ядра-стражники, дремлющие до тех пор, пока другая группа вживленных ядер-наблюдателей не подаст сигнал опасности. Тогда ядра-стражники активировались и начинали уничтожать обычные ядра личности, отвечающие за воспоминания, стирая все накопленные знания. Так что попытки продать накопленные знания проваливались на начальных этапах будь то продажный ученый, решивший заработать, или системы допроса с пристрастием, разработанные хранителями. Клирики пробовали начать независимые исследования, но все они зашли в тупик. Двухуровневый мир существовал благодаря совместным усилиям и любая попытка монополизировать механизмы жизни была обречена на провал. Это понимали ученые Энрофы, адепты «Мункара и Накира», акеми и даже клирики Всемирной иерархии, несмотря на консервативные взгляды.
Никогда прежде Шамс не встречалась с учеными Энрофы лицом к лицу. По слухам они напоминали акеми, коих было в Квазаре в достаточном количестве, чтобы потерять интерес, но в действительности… Шамс показалось, что в действительности они отличаются от жителей двухуровневого мира так же, как коренные жители Размерности отличаются от жителей Квазара, словно Энрофа, сплетенная из сотен, а возможно, тысяч построенных в Подпространстве лабораторий давно стала третьим миром современной реальности. Здесь все было другим: не только люди, но и сам подход к построению и организации мира.
Искрящиеся образы Квазара, где сотканные из энергии строения обычно переливались всеми цветами радуги, здесь уступали место вычурной серости. Не было буйности красок, а линии не изгибались под причудливыми углами, но и сказать, что в Энрофе отсутствовала своя красота, язык не поворачивался. Этот мир завораживал индивидуальностью, потому что даже вычурность и монолитность ничуть не напоминали угловатость и блеклость созданных Иерархией строений в Квазаре. Взять хотя бы громоздкий и поистине неуклюжий центр отправлений, построенный клириками в Подпространстве, чтобы люди могли перемещаться между жилыми комплексами. Он был надежным, исправно выполнял свое предназначение, но… В то время как Квазар искрился фантазиями, импульсивными проектами и верой, что человечество не достигло пика развития, а стоит на первых ступенях уходящей в небо лестницы познания, разработки клириков напоминали бездушную прагматичность машин. Да, Всемирная иерархия всегда ставила главной целью защиту людей и улучшение условий жизни, но подход к этому и реализация давно превратились в запрограммированную функцию заботы о биологической оболочке, упуская из виду большинство других составляющих, без которых человек никогда бы не слез с дерева, покорив огонь и став хозяином планеты, а возможно, сложись судьба чуть иначе, освоив далекие звезды и Галактики.
Что касается исследовательских центров Энрофы, объединенных в сложную сеть, образуя мир, то здесь, казалось, прагматизм клириков и эксцентричность акеми нашли золотую середину. Отсутствовали безумные идеи вроде создания детей Квазара, но не было и завуалированной борьбы за власть, терпкий привкус которой ощущался во всех проектах клириков, убедивших себя, что получив полный контроль над КвазаРазмерностью, они смогут сделать мир лучше.
Некоторые люди в современной двухуровневой реальности считали, что достойной властью могли бы стать адепты «Мункара и Накира», но Шамс, работая в эшелонах власти игровых проектов, давно поняла, что мир вертится только потому, что в нем остаются противоборствующие силы. Власть, как торговля – убейте конкуренцию, и загнется не только рынок спекулянтов, но и весь технологический прогресс. О последнем довольно часто говорили на совете разработчиков, в который входила Шамс, приводя в пример игровую площадку конкурентов «Голод». Мелкие проекты проще было душить, чем соперничать с ними, доказывая свою состоятельность, а вот «Голод» был таким же левиафаном в мире игр, как и «Фивы». Конкуренция заставляла двигаться, придумывать новые «вкусности», чтобы завлечь игроков. С самого начала существования двух проектов между ними началась марафонская гонка, вышедшая в последние годы на финишную прямую. Требовались кардинальные перемены. Игры, на которых выросло не одно поколение, морально устаревали. Нужен был новый сильный проект, способный гордо заявить, что перешел на современный уровень понимания игровой индустрии, заманивая на свои площадки молодое поколение пользователей, для которых «Фивы» и «Голод» стали архаизмом.
