– Вот поэтому я с ними, а не с вами, – отодвинув стул, я тоже встал на ноги. – Слишком размыты у вас границы понятий, которые не требуют многостраничных толкований. Чересчур. Я сам не эталон добра и света, но всё же считаю, что есть вещи, которые нельзя классифицировать, поскольку они всегда являются именно тем, чем являются. Понять их потом можно, простить тоже, мы все не агнцы, но это не отменяет самого деяния. Та, что служит вам, меня предала. Называйте вещи своими именами.
Ерёма грустно вздохнул, безнадёжно махнул рукой и побрёл к выходу. За ним поспешили молодые люди, так и не доиграв партию.
А я пошёл к своим коллегам.
– Что это было? – наконец-то проморгалась Ксюша. – А?
– Постановочное шоу, – сделав предельно честное лицо, выпалил я. – В честь твоего нового назначения.
– Мне понятно только одно, – рассудительно заметил Стройников. – Мы увидели небольшой кусочек той жизни нашего шефа, которая проходит вне редакции. И увиденное впечатляет.
– Не дай тебе бог, Гена, оказаться в той жизни, – Вика набулькала в стакан белого рома на два пальца и, даже не смешивая его с колой, жахнула одним глотком. – Уж поверь.
Я же смотрел на Ташу. Мне было очень интересно – захочет она мне хоть что-то сказать или нет.
Захотела. Не сразу, только после того, как улеглись страсти, пара бутылок показала дно и шары снова загромыхали по желобам.
– Мне уволиться? – тихонько спросила она у меня, улучив момент. – Я знаю, что вы знаете.
– Самое забавное, что я отчего-то на тебя не злюсь. По идее – должен. Даже, наверное, обязан. Но вот нет желания тебя в порошок стирать за сделанное, так что оставайся. Всё равно свято место пусто не будет, вместо тебя ещё кого-то подсунут.
Ради правды, я-то немногим лучше её, если покопаться в прошлом. Тоже всякого разного за душой полно. Ну да, Ерёме я сказал другое, но там ситуация диктовала. Всякое лыко хорошо в строку, как гласит народная мудрость. А жизнь – она и в самом деле по-разному поворачивается, нельзя всё одной меркой мерить.
Таша опустила голову и засопела, напоминая ребёнка, уличённого в незаконном поедании запретного варенья. Не знаю – искреннее это было раскаяние или просто она обозначила его наличие.
– Мне пришлось, – пробубнила она. – И тогда, и сегодня. Просто там всё так запуталось, всё так сложно. Они за горло взяли и держат.
– Это да, – признал я. – У меня не проще ситуация. Может, потому такое решение и принял.
– Но я никогда ничего плохого ни вам, ни ребятам не желала, – вскинула голову девушка. – И они обещали! Правда, им веры нет, но лучше что-то, чем ничего.
– Эх ты, – я взъерошил волосы малышки. – «Они обещали». Поверила. Кстати – хочешь, я на тебе женюсь? Правда, до свадьбы нам надо будет кое-что проверить, на предмет сочетаемости определенных факторов…
– И несмешно, и старый вы, – как всегда безапелляционно заявила Таша.
– Вот ты зараза! – опешил я. – Могла бы и соврать чего-нибудь.
– Могла, но на фиг надо, – девушка повела носом. – О, новую порцию пиццы принесли! Мне пора!
Может, они её на еду подманили? Пообещали пожизненный повышенный рацион питания?
Самое забавно, что, как по мне, так вечер удался. И что ещё смешнее – так же считали и остальные. Даже Вика – и та была довольна, в первую очередь тем, что на этот раз всё обошлось без стрельбы и погонь.
Хотя по дороге домой она, разумеется, кое-какие купоны на произошедшем состригла. Если точнее – потребовала, чтобы завтрашний день мы провели вместе. Ну или его большую часть. Я, подумав, согласился. А почему нет? Тем более что до разговора с Валяевым можно вообще обещать что угодно, поскольку кто-кто, а он запросто может всё переиначить, и его слово крайним в данной ситуации будет. Не станет моя спутница оспаривать его решения. Не тот у неё характер.
Кто же знал, что до «Радеона» Валяев не доедет. Ну или наоборот, уже из него смоется. Проще говоря – не оказалось его на месте ни вечером, ни на следующий день утром. Причём не только его, но и Зимина, и Азова, и даже Костика. Как было сказано Елизой Валбетовной, до которой в итоге я добрался в поисках информации: «Они все отбыли, и когда будут – неизвестно».
