- Сколько? - резко перебил академика маленький лысый человечек, сидящий напротив Бахрушина.
- До ста двадцати миллионов электроновольт, - спокойно повторил астроном. - Нет никаких оснований считать, что к июлю эти процессы затухнут. Наоборот, можно предположить, что они будут прогрессировать, так как отмечено, что...
- Но, Степан Трофимович, - взмолился маленький, лысина которого мгновенно стала младенчески розовой, - ведь это при нашей защите превысит допустимую дозу облучения! Шутка ли, сто двадцать миллионов?!! - И он оглянулся вокруг, призывая собрание разделить его негодование.
- Простите, Юлий Яковлевич. Вот ваши рекомендации, - Главный вытащил из папки несколько сколотых скрепкой бумаг, - исходя из которых рассчитывалась биозащита. Ни о каких ста двадцати миллионах тут речи нет.
Кудесник уже бывал на подобных совещаниях и знал, что этот вкрадчивый, почти ласковый тон Эс Те не предвещает ничего хорошего.
- Степан Трофимович, вы просили среднегодовые цифры интенсивности вспышек, и мы их вам дали. - Венгеров сел.
- Мы ничего не просили. - Ласковые ноты уже исчезли. "Начинается", подумал Борис. - Нам нужны рекомендации по биозащите корабля. Вот их мы и получили. А теперь вы даете прогноз, из которого ясно, что ваши собственные данные занижены.
- Если бы мы могли прогнозировать Солнце на годы, весь этот разговор был бы ни к чему.
- Да вы понимаете, что мы не можем менять биозащиту? У нас каждый килограмм на счету...
- Степан Трофимович, очевидно, этот вопрос относится к биофизикам. - Венгеров уже плохо сдерживал раздражение.
- Этот вопрос относится к вам! - взревел Главный. - Я доложу о срыве по вашей вине программы, утвержденной правительством! И тогда мы будем говорить не здесь... Вот там, - Главный ткнул большим пальцем вверх, - вы и расскажете, откуда берутся ваши протоны...
- Активность Солнца от этого не уменьшится! - отпарировал астроном.
- Речь не о Солнце, а об ответственности за свою работу! Зачем нам нужна эта филькина грамота?! - Главный потряс в воздухе листками. - На какие нужды ее прикажете употребить?!!
Никто не улыбнулся. Кудесник увидел, как тесно стало загорелой шее астронома в крахмальном воротничке.
- Поймите, наконец, - заорал Венгеров, - что существуют нестационарные процессы, которые...
- А плевать мы хотели на ваши нестационарные процессы! Раньше надо было думать о нестационарных процессах! Что нам теперь прикажете делать с вашими нестационарными процессами?!
Оскорбленный академик отвернулся.
- Аркадий Николаевич, сколько вы потребуете еще на биозащиту? - секунду передохнув, спросил Главный у маленького.
- Думаю, килограммов восемьсот-девятьсот.
- Во! Восемьсот-девятьсот! Вы знаете, что это такое восемьсот-девятьсот килограммов?! - снова набросился Главный на Венгерова.
Только услышав такую цифру, Кудесник понял, насколько все это серьезно. Утяжелить корабль почти на тонну. Как?
- Извините, Степан Трофимович, но продолжать разговор в подобном тоне я считаю бессмысленным.
"Сейчас или пойдет волна цунами, - думал Борис, - или начнется отлив".
- Отлично! Послушаем двигатели, - спокойно сказал Эс Те.
"Отлив", - понял Кудесник.
Поднялся красивый, со звездой Героя Социалистического Труда на модном пиджаке представитель могучей фирмы двигателистов.
- Форсирование двигателей так, чтобы взять восемьсот-девятьсот килограммов полезной нагрузки в сроки, которые у нас есть, невозможно. Вы сами это прекрасно понимаете, Степан Трофимович.
- Так! - торжествующе сказал Главный, словно даже обрадовавшись этому ответу, и быстро взглянул на Венгерова. - Что скажет седьмая лаборатория? - Он обернулся к Бахрушину.
Очень спокойный, встал Бахрушин. И сказал, как всегда, коротко, просто и убедительно:
- Увеличение веса потребует новой отработки системы ориентации, даже если мы впишемся в ту же геометрию. Ну а если не впишемся, - Бахрушин развел руками, - тогда сами понимаете. Летит к черту вся аэродинамика, все заново... Кроме того, увеличение полезной нагрузки потребует новой тормозной установки или форсажа старой. И на то и на другое нужно время, хотя бы месяцев шесть...
