— Ты давно прибыл в Россию, Петер? — спросил Бирон, подставив свой бокал на стол.
— Недавно. А ты, Иоганн?
— Я уже несколько лет живу в России. Сначала жил в Москве и вон недавно в Петербурге. Мы иностранцы переезжаем вместе с двором императрицы.
— И я служу при дворе. В итальянской капелле маэстро Арано! — признался Мира и посмотрел на реакцию нового знакомого. Тот и бровью не повел. Он занялся жаренной рыбой.
— Знаю такую капеллу, — произнес он прожевав. — Тебе везет. Говорят, они неплохо награждаемы от императрицы? Так?
Мира налил кубки снова. И они выпили.
— Награды достаются не всем, Иоганн. Мне вон, например, не везет. В Италии я на дуэли в Турине убил одного аристократа и был вынужден бежать во Францию, а затем в Германию. В Беремене мне посоветовали Россию. И я, прихватив свою скрипку, прибыл сюда. Меня сразу взяли в капеллу Арайя, но несчастья и здесь догнали меня.
— А что случилось?
— Я влюбился.
— Вот как? — Бирен засмеялся. — В княгиню или графиню?
— Если бы. Но я был очарован Марией Дорио!
— О! — вскричал Бирен. — Правда? О ней и я слышал. Такой голос. Императрица, говорят, без ума от певицы. И что она тебя оказала во взаимности?
— Наоборот.
— Тогда в чем твое несчастье? Ты устроился при дворе и тебя любит красавица. Можно позавидовать.
— Но у этой красавицы опасный поклонник по имени Франческо Арайя. Он мой капельмейстер и хозяин. Меня взяли в итальянскую капеллу только благодаря ему.
— Он поймал тебя с ней? — понимающе улыбнулся Бирен.
— Да. И я едва ушел от его лакеев. И еще угнал его сани.
— Так ты ушел на его санях? — Бирен засмеялся. — Когда этот анекдот узнают при дворе — вот будет потеха.
— Для меня мало смешного!
— Это как посмотреть, Петер! Императрица любит посмеяться. А ты любитель шуток?
— Много страдал из них в жизни. Думал в Росси немного остепениться и прекратить шутить.
— И снова напрасно. Тебе сколько жалования положил твой капельмейстер?
— Много. Сто рублей в год.
— Сто рублей в год? Всего то?
— Разве это так мало?
— Не много. Тогда потеря места в капелле для тебя вообще не потеря. Что ты еще умеешь кроме игры на скрипке?
— Драться на шпагах и саблях. Также владею кинжалом и пистолетом.
— Тогда порази своими умениями фельдмаршала графа Миниха и пожалует тебе чин поручика, а то и капитана.
— Нет, — замотал головой Мирра. — Военная служба не по мне. Да и жалование там не бог весть какое большое. А в капелле мне обещали сто рублей и плюс наградные. И я получил за один концерт щедротами государыни целых 10 рублей. В Турине мне бы и за полгода столько не заработать. А тут всего одно выступление.
— Тогда приходи ко мне завтра. И мы что-нибудь вместе придумаем для тебя, Петер.
— Но кто ты такой, Иоганн? Неужели придворный?
— Не хитри, Петер. Я видел рядом с тобой этого хитреца Клауса. Он хорошо знает кто я. Теперь я граф, но когда-то был простым конюхом. И потому лишен аристократического чванства. Вот тебе моя рука.
Пьетро крепко пожал сильную руку графа, и они снова наполнили бокалы….
Императрица Анна в тот час была в своей спальне и была она не одна. Рядом с ней был мужчина.
Анна была полноватой женщиной невысокого роста, со смуглым, веселым и приятным лицом, черными волосами и голубыми глазами. В телодвижениях она выказывала величественность, даже если была не на торжественном приеме. Вот и сейчас в пеньюаре она по прежнему была императрицей, но не простой любовницей и не подвластной мужчине женщиной.* (*Такое описание Анны Ивановны не выдумано мною как автором. Так императрицу в своих письмах описала леди Джейн Рондо супруга британского пола при дворе российском). Хотя рядом с ней был красавец.
Это был барон Карл фон Левенвольде, дворянин курляндский, недавно пожалованный императрицей в графы, еще один любовник императрицы, старый соперник Бирена.
— Анна стоит ли тебе и далее держать при дворе Бирена? — спросил он. — Над ним смеются при дворах Европы. Достойно ли это такого великого двора как твой?
Императрица махнула рукой и откинулась на подушки. Снова Карлуша за свое. Не любит он Эрнеста. А за что?
— Ты не желаешь с ним расставаться?
