Слава богу, у Янца оказалась зажигалка. Он ни за что не смог бы прикурить сам, так дрожали руки. Янц, конечно, заметил, это же его работа — замечать.
— Очень грубо, доктор?
Янц молча кивнул.
— Сожалею.
— Сожалеешь, что сказал мне? — Янц выдохнул дым. — Или сожалеешь, что испытываешь такие чувства?
Вопросы. Он вечно спрашивает. Ладно. Поменяемся ролями. Заставим его для разнообразия дать несколько ответов.
— Я и хотел рассказать вам. Я знаю, иначе вы не сможете мне помочь. Но почему я испытываю такие чувства? Почему?
— Старая история. Мы уже говорили об этом, Чарльз. Ты все еще таишь злобу на власть — ту власть, которую представляет Майерс. Овладев его девушкой, ты нанес бы ему поражение. Власть была бы уничтожена.
Чарльз встал.
— Да, понимаю. Но по-прежнему чувствую то же самое, несмотря на то, что знаю объяснение. Почему такой разрыв между логикой и эмоциями?
Янц проводил его до двери.
— Единственный человек, который может ответить на этот вопрос, — ты сам. Нам просто придется продолжить раскопки.
Кивнув, Чарльз набросят куртку.
— Тогда новые раскопки — завтра вечером, — он усмехнулся. — Похоже, вы хотите превратить меня в экскаваторщика.
— Чарльз, — сказал в ответ Янц, — я понимаю, что ты, наверное, видишь во мне тюремщика. Но это не так. Есть лишь один ключ от камеры. И ключ этот у тебя.
Чарльз вышел, унося с собой мысль доктора. Он нес ее осторожно, потому что мысль была слишком хрупкой. Да, в некотором смысле Янц прав. Чарльз находится в камере. Но намерен вскоре выбраться из нее, и не ключ даст ему свободу. Он знал, что ему надо иметь в руках.
Всего-навсего топорик для льда...
5
Когда сержант Боннер повернул за угол, он увидел лейтенанта Крицмана, выходившего из кабинета.
— Минутку, — окликнул Боннер. — Рапорт коронера.
Крицман взял листки тонкой гладкой бумаги и, прислонившись к стене, начал читать вслух. Изо рта лейтенанта торчала сигарета, и слова перемежались с кольцами дыма.
— Полное имя — Джордж Сеймур Коллинз... возраст — пятьдесят четыре... адрес — 1009 Южная Бикэн-стрит...
— Проверено, — вставил Боннер. — Многоквартирный дом. Он был вдовцом. Жил один.
Крицман кивнул и перевернул страницу.
— ...тонким острым инструментом... проткнувшим аорту... Минутку, тут какая-то медицинская латынь... Что это значит? А, да... в спину...
Боннер прочистил горло.
— Я говорил с управляющим. Он сказал, что Коллинз был из Индианы. Тихий парень. Никого не беспокоил. Еще три месяца назад заправлял магазином одежды. Сюда приехал, потому что вышел на покой.
— Вышел...
Крицман сложил рапорт, сунул его в карман и сказал Боннеру:
— Давай-ка взглянем, что происходит в допросной.
Боннер пошел с ним рядом, пытаясь попасть в ногу. Это было нелегко из-за разницы в росте. Крицман был выраженным астеником, а Боннер — типичный пикник, хотя и не догадывался об этом. Если бы его спросили, он просто сказал бы, что он короткий и толстый.
— Маловато пользы от этого рапорта, — пробурчал Боннер.
Крицман пожал плечами.
— Чего ты хочешь? Имя убийцы?
Высокий человек отшвырнул сигарету и наступил на нее, не сбиваясь с шага. Его рука автоматически нырнула в карман — за следующей сигаретой.
— Добьемся хорошего описания, — пообещал он и повернул за угол, к допросной.
Боннер открыл дверь перед начальством. Они вошли и окунулись в привычную суету.
На креслах вдоль стены располагалась пестрая компания свидетелей. Крицман с профессиональной беспристрастностью осмотрел их. Девушка — из конторы. Ее подружка — вместе шли домой. Малолетний подонок, бродивший в поисках острых ощущений. Алкаш, которому пора выпить. Бизнесмен, возможно, из страховой конторы, весьма угловатый. Но несмотря на угловатость, он имел круглое брюшко, и этим брюшком напирал сейчас на Крицмана.
— Лейтенант, сколько нас здесь продержат? Моя жена ждет меня к обеду уже целый час.
— Извините, — Крицман улыбнулся, добравшись до новой сигареты, — мы поговорим с вами как можно скорее. Не беспокойтесь, не будет никаких неприятностей.
Мужчина печально покачал головой.
— Сразу видно, что вы не знаете моей жены, — вздохнул он, однако вернулся на место.
