Курс истории древней философии - страница 99

Шрифт

Интервал

Не было в те времена ни доблестным славной награды,

Ни наказание злым никакое тогда не грозило.

Думаю я, что затем уставили люди законы

С силой карательной, дабы над всеми правда царила

Всюду равно и в рабстве обиду держала;

Так они стали карать того, кто творит реступленья.

Вслед же за тем как законы стали препятствовать людям

Явно насилья творить, – они стали делать их тайно.

Тут-то впервые, должно быть, какой-нибудь мудрый

умыслил

Страх изобресть пред богами для смертных людей,

чтобы было

Пугало злым на тот случай, если хотя бы и тайно

Будут творить что-нибудь, или скажут, иль даже

замыслят.

Вот для того-то и ввел мудрец священную веру

В то, что есть божество, цветущее жизнью нетленной:

Духом своим оно видит и слышит и все разумеет,

Ум направляя к тому и божественно всюду витая,

Дабы услышать все то, что между людей говорится,

Дабы все то, что творится, видеть оно бы могло.

Если же ты и в молчаньи зло умышляешь какое,

Даже и то от богов не укроется: мудрая сила

Всюду присуща. Такими словами он убеждая,

Это учение ввел сладчайшее всяких учений,

Истину скрыв от людей одеждой обманчивой речи.

Он рассказал им, что боги живут на месте том самом,

Где всего более мог поразить он их своей речью, —

Месте, откуда, он знал, исходит все страшное смертным,

Также и то, что пользу приносит их горестной жизни —

С горнего круга небес, откуда перуны сверкают,

Где наводящие страх слышатся грома раскаты,

Звездноочитого неба образ великий и дивный,

Времени пестрый покров – строителя мудрого дело,

Там, где восходит в лучах раскаленная масса светила,[61]

Где образуется дождь, орошающий землю собою.

Всюду мудрец разбросал людям страхи такие.

Помощью этих-то страхов, прекрасно и мыслью

разумной,

Он божество поселил, притом в подобающем месте,

Помощью их беззаконье законами он упразднил.

Таким образом религия есть изобретение мудрого законодателя, как и прочие законы. Но это тоже один взгляд среди многих других. Во всех теоретических и практических вопросах софистика открывает поле для состязания противоположных взглядов, да и каждый искусный софист в отдельности должен уметь по каждому данному вопросу защищать противоположные положения, как мы видим это в Διαλεξειζ («πазговорах») – наиболее обширном изо всех остатков обильной софистической литературы, до нас дошедших, где неизвестный софист, писавший около 400 г. на дорийском наречии, доказывает, что добро и зло, хорошее и дурное, справедливое и несправедливое, истина и ложь – тожественны и различны. Всемогущие боги софистов, вытеснившие прежних богов, суть «язык и облака», по выражению Аристофана – риторика и туман, оставшийся от прежйей натурфилософии и «метеорологии».

Религия, нравственность разлагались сами собою. Софисты сделали многое для их критики, частью путем популяризации знаний, частью путем развития скептицизма. Этим они подготовили реформу Сократа, положившего начало рациональной этике и рациональной теории познания.

ГЛАВА XI. СОКРАТ

Личность и деятельность Сократа

В истории трудно найти образ философа, образ великой человеческой личности, который был бы запечатлен в памяти потомства так ярко и так живо во всех своих индивидуальных особенностях, как образ Сократа. Гениальное художество Платона показывает нам его на афинских площадях в беседах и спорах с афинскими юношами, с софистами, с согражданами; мы видим его на поле битвы, среди попойки, перед судом, в темнице, в его последние часы. Мы знакомы со всеми особенностями его речи, с приемами его бесед, – и тем не менее, само учение Сократа представляется нам менее известным, чем учение многих из его предшественников.

Среди многочисленных учеников Сократа мы находим представителей самых разнообразных умственных и нравственных течений – диалектиков мегарской школы и резонера-практика Ксенофонта, идеалиста Платона, аскетов кинической школы и проповедника наслаждения – Аристиппа. Все они, несмотря на коренное различие философских идей и нравственных интересов, ведут свое начало от Сократа. Чему же учил сам Сократ?

Среди учеников его возникает новая особенная литературно-философская форма «сократических речей», или диалогов, в которых главным действующим лицом выводится Сократ в беседе с самыми различными представителями афинского общества. Образчики этой литературы дошли до нас в некоторых произведениях Ксенофонта («Меморабили», «Экономик», «Симпосион») и в подлинных и неподлинных сочинениях Платона; кроме того, «сократические диалоги» писали и другие ученики Сократа и их последователи, причем особенною верностью «сократическому» характеру, по отзыву древних, отличался Эсхин.