Все, что могли, богам приписали Гомер с Гесиодом,
Что у людей почитается постыдным и всеми хулимо:
Множество дел беззаконных они про богов возвестили.
Как воровали они, предавались обману и блуду…
(fr. l1)
Если бы львам иль быкам в удел даны были руки,
Если б писали они или ваяли, как делают люди,
То и они бы писали богов и тела б им создали,
Какие самим им даны, сообразно строению каждых:
Кони подобных коням, быки же быками богов бы
творили (fr. 15).
Смертные мнят, что рождаются боги,
Платье имеют они и голос и лик человечий (fr. 14).
Но истинный бог не может ни возникать, ни уничтожаться, и говорить о рождении богов есть такое же нечестие, как признавать, что они умирают: в обоих случаях признается, что есть время, когда их нет (Ar. Rhet. II, 23, 1399 b 5), т. е. в обоих случаях допускается частное отрицание богов. Во имя этой вечности богов отвергаются те мистические культы, в которых воспроизводятся страсти богов: «если Левкотея богиня – нечего ее оплакивать, если она человек – нечего приносить ей жертвы» (ib. 26, 1400 b 5). Нельзя приписывать богам и человеческую чувственность: они видят и слышат всецело, а не отдельными частями (Dox. 580). Наконец, нельзя говорить о господстве одних богов над другими, признавать гегемонию одного какого-либо бога над другими, ибо действительный Бог не может быть существом подвластным и не нуждается в каких-либо других богах (ib.).
Таким образом развитие идеи божества как высшего существа приводит поэта к протесту против политеизма. Высшее существо может быть лишь одно. Во множестве богов пробудившаяся религиозная мысль разглядывает единство божественного:
Бог один среди богов и людей величайший,
Смертным ни видом, ни мыслью он не подобен (fr. 23),
Видит он весь, весь мыслит, весь слышит (fr. 24),
Но, без усилия, все потрясает он духом разумным (fr.25),
Вечно на месте одном неподвижно он пребывает,
Двигаться с места на место ему непристойно (fr. 26).
Отсюда вытекает с необходимостью отрицание самого культа. Из слов Ксенофана относительно Левкотеи можно заключить, что он не останавливался перед этим практическим последствием своего учения. Известно также, что он решительно отвергал мантику (Cic. de div. I, 3, 5; Aet. V, 1, 2). Равным образом он должен был отнестись отрицательно и к пифагорейскому мистицизму с его новым культом и осмеивал учение о душепереселении (fr. 7).
Учение самого Ксенофана можно определить как пантеистический монизм. «Все едино» и «единое есть бог» – вот сумма его учения, к которому он пришел, «взирая на целое небес», как выражается Аристотель (Met. I, 5, 986 b), т. е. из непосредственного созерцания целого природы. Как уже сказано, он был учеником Анаксимандра, и учение о единстве и вечности, о беспредельности первого «начала» могло сложиться у него под влиянием этого мыслителя. Уже Анаксимандр давал своему «беспредельному» богословские определения: оно «бессмертно», «божественно», «всем управляет» (Ar. Phys. III, 4, 203 b); правда, он физик по преимуществу и в своем беспредельном ищет прежде всего материальную основу миров, а также объяснение их происхождения и движения.
Ксенофан прежде всего религиозный мыслитель, и если что привлекало его в Анаксимандре, так это та смутно формулированная идея абсолютного начала, которая сквозит в миросозерцании этого физика. Он развивает ее в своей полемике против мифологического политеизма. Истинное божество есть единое, вечное, беспредельное начало. Оно есть подлинное божество, не умирающее, не рождающееся, не похожее на смертных ни видом, ни разумом. И Ксенофан приписывает ему всевидение, всеведение, всемогущество. Здесь он как будто оставляет почву космологического умозрения: его «единое» и беспредельное неподвижно пребывает на одном и том же месте (εν ταυτψ μενει).
Но, с другой стороны, это единое есть все; оно есть единство всего неба, всех вещей, объемлемых миром: беспредельное отожествляется с миром, окруженным необъятным небом: это небо (ολοζ ουρανοζ) θ есть видимый образ божества. Поэтому Ксенофан отвергал множество миров и учение о дыхании мира в отличном от него беспредельном (Diog. L. IX, 19). И вместе он представляет свое божество в виде
