ον φασι τινεζ Λισχινου οι δε Πολυαινου Αντιμαχον η πρεσβυταζ χαι ουτοζ δνσταζεται σχυτιχουζ λογουζ – χαι τουτουζ τινεζ Αισχινου φασι.
Итак, здесь мы нашли того литературного Никия, к которому относится полемика «Лахеса». Я не буду отрицать, что уже в этом произведении, направленном против сотоварища по философской школе, Платон находится на пути к тому, чтобы вырваться из границ первоначальной Сократики. Вероятно, в то время он сам еще не сознавал этого, как и столь многие другие оригинальные, творческие мыслители, которые считали себя правоверными последователями своих учителей даже тогда, когда они их уже превзошли. Впрочем, я не хочу здесь решать вопроса о времени написания этого диалога, хотя «Лахес» по характеру языка решительно отличается от ιδιωζ χαλουμενον ειδοζ Σωχρατιχον (ρм. Immish в Neue Jahrb. 1899. 499).
Было бы напрасно пытаться точно восстановить ход мыслей и содержание предполагаемого «Никия», хотя платоновский «Лахес» дает нам указания и в этом отношении. Вероятно, Никий приводил к определению мужества как науки, указывая на знание ратного дела, приобретаемого путем изучения различных военных наук (напр., ιππιχη θ οπλιτιχη, μαθημα περι ταζ ταξειζ 182) – поверхностная сократила ксенофонтовского пошиба. Платон протестует против этого во имя и в духе своего учителя, углубляя проблему и ставя ее заново.
