Культ солнца у древних славян - страница 14

Следующей поворотной точкой славянского языческого года было начало весны. Связывалось оно и с представлениями о прилете птиц из вырия и праздновании весеннего равноденствия. Г. Г. Шаповалова так характеризует в целом комплекс связанных с этим временем обрядов: «Весенние обряды представляли собой ряд циклов, направленных на приветствие и благословение «начал». Первое начало — весеннее равноденствие, 9 марта. Это первые весенние птицы, первое тепло, вернее его признаки, — начало дум о весне и севе. Второе начало — первое весеннее новолуние (Пасха — обход дворов волочебниками) — это радость от реального возвращения тепла, возможности опять начать сельскохозяйственный год, пополнить свои запасы, первый гром, первый дождь. Третье начало — первая трава, первый приплод — Егорьев день. Четвертое начало — Семик и Троица — первая листва, реальные всходы озимых, засев яровых, совершение браков»^>{62}. Именно с этого периода у наших предков и начинался отсчет нового года. Данная особенность славянского языческого календаря неоднократно отмечалась исследователями. Так, например, Д. О. Святский в своем исследовании писал: «Год наших языческих предков начинался с месяца «сухого». С принятием христианства и вместе с ним юлианского календаря, весенний месяц «сухий», начинавший собой год, был переименован в март»^>{63}. Отталкиваясь от встречающихся в летописях датировок, И. А. Климишин отмечает, что при определении начала года в расчет принималось положение не только дневного, но и ночного светила: «В результате тщательного анализа летописей был сделан вывод, что Новый год начинался на Руси с появлением новой Луны в первые весенние дни, близкие к весеннему равноденствию, когда снега сходили с полей и вся природа просыпалась от долгой зимней спячки. Но прошедший год мог иметь 12 месяцев, т. е. 354 дня, или же 13 месяцев — 384 дня. Поэтому и начало Нового года на Руси не могло приходиться на одну и ту же дату юлианского календаря, а скользило по числам марта, падая в некоторые годы на февраль и на апрель»^>{64}. Память о былой значимости марта в языческом календаре была настолько сильна, что уже в христианскую эпоху народные предания и апокрифы связывали с ним момент сотворения мира и человека, правда, уже в новой, библейской трактовке. Так в «Житие св. Стефана Пермского» по этому поводу написано: «Мартъ мѣсяцъ — начало всѣмъ мѣсяцемъ, иже и первый наречется въ мѣсяцѣхъ… Марта бо мѣсяца начало бытіѣа — вся тварь Богомъ сотворена бысть отъ небытья въ бытье, марта же мѣсяца въ 21 (25?) день и первозданный человѣкъ, родоначальникъ Адамъ, рукою божію созданъ бысть»^>{65}. Начало марта на Руси считалось началом Нового года вплоть до 1492 г., когда данный праздник был приурочен к 1 сентября. В связи с отмечавшимся выше солярным характером праздника Коляда интересно отмстить, что Новгородская кормчая 1280 г. описывает его как «в 1 день марта совершаемое тържьство». Следует отмстить, что традиция начинать Новый год именно с марта восходит к эпохе индоевропейской общности и се отчетливые следы встречаются нам в календарях различных народов данной языковой семьи. Так, например, начало Нового года в иранском календаре до сих пор приходится на праздник Навруз (Науруз), соотнесенный с весенним равноденствием и отмечающийся около 21 марта. В связи с описанными выше ивановскими кострами в европейской традиции следует отметить, что и иранцы за несколько дней до наступления Навруза раскладывали на улицах огонь. Исследователи точно так же связывают этот народный обычай с традицией почитания солнца. Помимо этого праздника начала года и обновления природы особым вниманием у иранцев пользуется праздник осеннего равноденствия Михриджан (Мехрган), справляющийся около 23 сентября и посвященный богу Митре. Отмечавшееся выше представление о дневном и ночном светилах как глазах божества были соотнесены иранцами с этими праздниками, только во время которых день и ночь бывают дважды в течение года равны друг другу: «Науруз с Михриджаном — это два ока времени, как Солнце и Луна — очи неба». Подобно тому, как на Руси начало мироздание связывалось с мартом, аналогичные представления имели место и в Иране: «Что же касается толкователей из персов, то они… сделали Михриджан вестником дня воскресения и конца мира, ибо в этот день (все, что) растет, достигает предела, и вещество роста иссыхает, и животные перестают плодиться. (…) Точно так же они объявили Науруз вестником о начале мира, так как в (день Науруз) имеют место противоположные (Михриджану) обстоятельства». Традиция начинать год именно с марта существовала до календарной реформы Нумы Помпилия и у древних римлян, давших ныне общепринятое название этому месяцу в честь Марса, бывшего у них изначально не столько богом войны, сколько богом плодородия, растительности и дикой природы. Овидий приписывает счет месяцев с марта основателю Рима Ромулу, считавшемуся сыном бога войны и, в честь него, «года начало отцу кровному он посвятил». По мнению, поэта это произошло так: