Киджакази была настроена решительно. Она села на циновку напротив Умари и сразу же обрушила на него град вопросов:
— Скажи мне, Умари, что происходит?
— А что? — спросил Умари с улыбкой, начиная понимать, что привело к нему Киджакази.
— Как это «что»? Какие-то люди свободно ходят по всему имению и никого не боятся. Что, наш господин продал имение? — спросила Киджакази и посмотрела на Умари, нетерпеливо ожидая ответа.
— А разве я не говорил тебе, что у Фуада больше нет земли? Помнишь, в тот день, когда я работал в поле, а ты пришла сказать мне, что он меня зовет?
— Да? Ну и когда же он продал его? — удивленно спросила Киджакази. — И зачем ему продавать такие хорошие земли?
Умари оторвался от своей почти уже сплетенной корзины и внимательно посмотрел на Киджакази:
— А он и не продавал их.
— Как же это? Ты что, хочешь сказать, что он отдал их даром?
— Нет, не отдал. Их отобрало у него правительство и поделило между безземельными крестьянами. Вот и я получил участок — целых три акра.
— Отобрало правительство? — Киджакази была озадачена. — Что же это такое делается? И что такое «правительство»?
— И откуда ты только такая взялась? — насмешливо сказал Умари, снова принимаясь за корзину.
— Почему ты спрашиваешь? — удивилась Киджакази. — Ты же знаешь, что я здесь родилась и никогда отсюда не уезжала.
— Да я не это имею в виду, — сказал Умари. — Как можно не знать о том, что режим султана свергнут и страной теперь правит революционное правительство, которое отняло землю у помещиков и разделило ее между крестьянами!
— Вот это да! А как же господин Фуад?
— Ему придется взять в руки мотыгу и самому обрабатывать свой участок.
— Бедный мальчик! Он же не умеет этого делать!
— Пусть учится. Почему мы можем, а он нет? — ехидно спросил Умари. — А тебе, Киджакази, я вот что скажу: хватит прислуживать ему как рабыня! Он больше тебе не хозяин.
— Конечно, мне уже тяжело жить в услужении, — сказала Киджакази, — но куда же я пойду?
— Если захочешь, то и ты сможешь получить участок в три акра, — предложил Умари.
— Что?! И не заикайся об этом! Мне не нужно краденого. Ну ладно, я пошла.
Сон не шел в ту ночь к Киджакази. Чего только она не передумала! Снова и снова мысль ее возвращалась к тому, последнему, разговору с Мконгве перед тем, как девушка покинула имение навсегда. Киджакази впервые задумалась о своей жизни, вспомнила свое детство, когда она в поте лица работала на господина Малика, и с горечью решила, что жизнь ее прожита зря. Киджакази вспоминала, как нянчила Фуада, и думала о том, каким он стал. Почему ей приходится терпеть от него только побои, издевательства и унижения? Она посмотрела на свои мозолистые ладони, и ей показалось, что она видит их впервые: раньше ей было некогда рассматривать собственные руки, да это и в голову не приходило.
А потом Киджакази опять подумала о Фуаде. «Пусть я бедна, пусть я низкого происхождения, — рассуждала она, — но неужели в нем нет никакого уважения к моему возрасту? За что он бьет меня?»
В ту ночь что-то переменилось в ее душе. Она поняла, что ее усердие не было и никогда не будет оценено. Наоборот, чем больше она старалась угодить Фуаду, тем сильнее он презирал ее. И она решила уйти от него.
Наступила суббота, и Фуад с утра уехал в город развлекаться: ему нечего было делать в имении, которое больше ему не принадлежало. А Киджакази впервые в жизни решила устроить себе выходной.
Она помылась у колодца, тщательно оделась, покрыла голову накидкой и вышла во двор. Бесцельно побродив по двору, она села в тени мангового дерева и опять вспомнила разговор с Мконгве.
— Бедная девочка! Я зря обидела ее. Что она сейчас думает обо мне? Нет, мне нужно обязательно увидеться и поговорить с ней.
И тут, подняв глаза, она увидела девушку, которая шла к ней. Ей хотелось броситься навстречу Мконгве, но она осталась на месте. Мконгве подошла и весело поздоровалась.
— Ну что, Киджакази, вы все еще сердитесь на меня? — спросила она.
— Нет, дочка, что ты! За что мне сердиться?
Мконгве с жалостью посмотрела на старую служанку. За время, пока они не виделись, Киджакази еще больше постарела и высохла. На глаза девушки навернулись слезы. Она хотела сказать Киджакази, чтобы та уходила от Фуада в кооператив, но потом передумала, решив, что сначала лучше показать ей, как они живут. «Может быть, это поможет ей сделать правильный выбор?» — подумала она.
