Сегодня нас обслуживала официантка по кличке «Пепси-кола». Насколько я знаю, эту кличку она получила, когда напилась как-то со своими приятелями-техниками до бессознательного состояния, и те вставили ей во влагалище пустую бутылку из-под этого напитка, только начавшегося производится на Новороссийском заводе. Неизвестно кто обнаружил официантку в таком положении, то ли начальник комендатуры майор Шахно, то ли начальник столовой, но эта история благодаря их рассказу приобрела широкую известность.
«Пепси-кола», она же просто Светка, принесла на выбор несколько первых блюд, а потом второе.
Женская часть нашего летного полевого лагеря была немногочисленной: поварихи, телефонистки, официантки, диспетчеры автопарка — вот, пожалуй, и все. Все они имели воинские звания от рядового до прапорщика. Еще имелась киномеханик Лидка, по совместительству библиотекарь. Лида непосредственно подчинялась мне, поскольку я отвечал за культурный досуг всех обитателей полевого аэродрома. По средам мы выезжали с ней на кинобазу в Нижнюю Калитву за новыми фильмами и сдавали старые, уже просмотренные.
Лидии было лет за тридцать, жила она легко и весело, не тяготясь семейным бременем. В моей работе она была незаменима — могла организовать вечер в какой-нибудь роте с приглашением местных девчонок и, как массовик-затейник, вести развлекательную программу или, допустим, в случае необходимости отремонтировать киноустановку.
Что касается секса, то с ней тоже было просто и удобно, поскольку с ее стороны почти никогда не бывало отказов. Командование батальона это знало и часто использовало Лидку во время приезда комиссий из училища или округа для ублажения проверяющих.
У нас с ней сложились дружеские отношения, несмотря на то, что я был почти на десять лет моложе ее.
Со стороны аэродрома раздавался постоянный гул взлетающих и садящихся самолетов — первая смена еще не закончилась. Легкие стены столовой сотрясались всякий раз, когда двигатели истребителей-бомбардировщиков СУ-17 проверяли на земле в режиме форсажа, поскольку техникам предписывалось в обязательном порядке проверять тягу самолета перед выруливанием на ВПП[2].
Я посмотрел в окно и увидел как Лида, вместе с двумя телефонистками свободными от смены, шла на обед в техническую столовую. Горячий воздух раздувал их зеленые форменные юбки, норовя задрать выше колен. Они, придерживая их руками, о чем-то разговаривали и смеялись на ходу. Наверное, обсуждали мужчин. О чем они могли еще здесь поговорить в окружении трех сотен мужиков, оторванных почти на полгода от своих жен и подруг? Хотя, через каждые две недели имелась возможность попасть домой на выходные, поскольку личный состав трех эскадрилий, базировавшихся на аэродроме, отдыхал поочередно. И тогда, транспортник АН-24 увозил счастливчиков домой, в Азовск, сопровождаемый завистливыми взглядами оставшихся. Но, даже такие поездки, по-видимому, не снимали остроту проблемы.
При такой жизни бурно расцветали романы, которые во фронтовых условиях обычно называли военно-полевыми. А у нас, в отсутствие войны, наверное, их надо было назвать военно-лагерными.
Женская часть нашего полевого лагеря активно флиртовала с курсантами, техниками, летчиками, а солдат, как правило, обходила вниманием. Причем, у девушек было свои определенные правила, когда и с кем следовало гулять. Абсолютное большинство из них хотели выйти замуж за курсантов или летчиков, поэтому этой категории военных мужчин отказа ни в чем не было. Техникам было сложнее привлечь женское внимание из-за своего положения — в авиации они «черная кость», в силу чего им приходилось довольствоваться вниманием тех особ женского пола, которых уже не воспринимал летный состав, вроде той же Светки — «пепси-колы».
Иногда мне это сильно напоминало деление доступных женщин в купринской «Яме», где проститутки в зависимости от цены на них переходили из борделя в бордель, причем, по мере износа, из перворазрядного в третьесортный. Может, это слишком жестокое, циничное сравнение, и среди девушек, живущих с нами в лагере, было много порядочных. Однако обще впечатление у меня сложилось именно такое. Сам не знаю почему…
