1
«Не желаете забрать свое имущество?»
Пришла пора увидеть место преступления. Через дверной проем внутрь попадало достаточно тусклого осеннего света, чтобы изучить обстановку дома. Вернее, ее отсутствие. Коридор, голый и сумрачный, не длиннее семи шагов, заканчивался тупиком. У входа валялись брошенные сандалии.
– Это мои гэта, – потрясенно прошептал Одзаки Хэруо.
Он вытаращился на пару деревяшек, словно узрел невиданную диковину.
Слева зиял пустой проем, ведущий в комнату. От двери-перегородки осталась лишь перекошенная рамка с серыми клочьями бумаги по краям. У входа лежала вытертая, разлохмаченная циновка с прорехой по центру. В комнате виднелись ноги в толстых носках. Обладатель ног лежал без движения, мало заботясь вторжением. В воздухе царил сладковатый смрад разложения, отдаленно похожий на запах хиганбаны у крыльца.
Сообразив, что толку от Хэруо, топчущегося в коридоре, не будет, я первым шагнул в комнату. Ни утвари, ни мебели. Сырые стены, лоскуты обивочной бумаги отслоились понизу. Сквозь дыру в крыше хмурилось небо, обещало дождь. Пол под дырой совсем прогнил и провалился. По краям, ближе к стенам, он был еще крепким, хоть и громко скрипел под ногами.
Тело лежало поперек комнаты. Верхнее кимоно распахнулось на груди. Под темной тканью с белым контурным рисунком, изображавшим листья плюща, виднелось нижнее, коричневое кимоно. Штаны задрались до колен. Руки раскинуты в стороны, пальцы свела смертная судорога. Восковые черты лица отливали в синеву. Они заострились и уже начали оплывать, но лицо все еще искажали ярость и отчаяние.
Жутковатая смесь.
Рядом валялись плети. Большая размоталась, ее конец свесился в дыру. Казалось, плеть, ожив, пытается уползти подобно умирающей змее.
Я шагнул ближе, хотя и не собирался осквернять себя прикосновением к мертвецу. За два с половиной года службы я привык к виду покойников. В конце концов, переживать не о чем. Убийца получил по заслугам и отправился в ад, убитый продолжил жить в теле убийцы. Все в порядке, справедливость будды Амиды восторжествовала. Кому сочувствовать, о ком горевать? Остается лишь уточнить обстоятельства, занести в протокол и сдать дело в архив.
Обстоятельства мне были известны. Свидетели – сослуживцы и мать Хэруо – опрошены, личность подтверждена, грамота о фуккацу выписана и заверена у секретаря Окады. Да, теперь, дослужившись до дознавателя, я не только получал пятьдесят коку риса в год (полсотни! да я богач!) – но и имел право выносить вердикты и выдавать документы. Есть чем гордиться!
А уж как гордились мной родители! Ради одного этого стоило стараться.
Мертвец дал мне окончательное подтверждение. На шее покойника чернели следы сдавливавших горло пальцев. Удушение, Хэруо сказал правду. Одежда в беспорядке, штаны задрались, гримаса на восковом лице – все ясно свидетельствовало об отчаянном сопротивлении.
– Небеса и ад! Это же я!
Одзаки Хэруо застыл в дверях. Цветом его лицо сейчас не отличалось от лица покойника.
– Да, это ваше тело. А вы ожидали увидеть кого-то другого?
– Н-нет…
– Успокойтесь, Хэруо-сан. Все уже закончилось. Вы живы, радуйтесь.
– Д-да, я радуюсь…
– Прошу вас, сосредоточьтесь. Расскажите во всех подробностях: как выглядела та девушка, что привела вас сюда?
– Она… она…
– Вспоминайте!
Я повысил голос, стегнув Хэруо словно плетью. Самурай вздрогнул, заморгал, приходя в себя. Отвел взгляд от мертвеца, уставился в дальний угол комнаты.
– Она сидела там, когда вы набросились друг на друга?
– Да. За миг до того, как… Я ее наконец рассмотрел.
– Очень хорошо. Продолжайте.
– Лицо. Выбеленное как луна. Настоящая красавица. И родинка. Родинка на щеке.
– На левой? На правой?
Хэруо задумался.
– На левой.
– Прическа? Одежда? Фигура? Украшения?
