Я питаю противоречивые чувства к этой избитой теме. Мне кажется она несуразной, застарелой и поблекшей. Хотя мне всё же хочется разобраться вполне, что же стоит за этим человеческим стремлением к равноправному дележу, завистливому отношению ко всему, включая себя самого, где только это возможно. Мне кажется, что я всё еще не поставил для себя точку в понимании этого вопроса, и я снова думаю о нем, читаю биографии Маркса и прочие сочинения типа «Манифеста коммунистической партии». Трудно воспринимать эти писания, именно писания в стиле библейских, вне их пошлого исторического контекста и обесцененного в своей былой возможной остроте смысла. Дело, конечно, не в Марксе и не во всей этой очередной попытке осчастливить человечество, превратившейся в адскую машину, которой можно обрисовать неизбежно последовавший двадцатый век. Если мы так зависимы от вложенных в нас естественным отбором генов, если мы так сходны с животными практически во всем, на что бы ни упал пытливый взгляд правдоискателя, почему же животные знают, когда им убегать от землетрясения, а мы не знаем? Почему же мы переняли только животные качества животных и не восприняли их тонкие интуиции? Трудно быть пленником собственного вида, биологической сущности, этой четырехсторонней Вселенной, наконец. Но ведь что-то нам удается понимать, в конце концов. Чем-то мы превзошли наших милых животных.
Итак, стремление к справедливому распределению и вера в равенство человека – вещь весьма древняя. Она всегда зиждилась на рабских плечах даже в самые темные годы этого человечества. Хотя я бы сказал, что люди ведут себя скорее в соответствии с принятой доктриной общества. Если в обществе принято, что часть его плебеи, низшая каста, неприкасаемые, то и сами эти рабоуровневые существа ощущают себя таковыми и мало чем огорчают себя, особенно воззваниями к свободе и равенству. Многие из них знают свое место и остаются в рамках своего класса. Вопрос нестерпимости положения весьма относителен. Чаще всего люди терпят, когда их хоть как-то кормят и дают размножаться, и это может длиться поколениями. В этом отношении коммунизм есть зараза, заражающая умы, как любая другая утопичная деструктивная идея. Впрочем, любая идея деструктивна, если она доведена до абсурда. Христос и Господь Бог наверняка не закладывали в свои «возлюби» обязательное применение инквизиции.
Например, современная идея-перевертыш, защищающая цветные меньшинства в США, – прекрасный пример извращения идеи, доведенной до абсурда. Это подтверждает известный французский писатель Michel Houellebecq, именуемый журналом Paris Match “Zarathoustra des classes moyennes” – «Заратустрой средних классов». Он называет это явление “l’antiracisme ou plus exactement le racisme antiblanc”[3] – «антирасизм или, точнее, расизм против белых». Вообще всякая идея, проталкиваемая определенным образом в общество, имеет склонность к извращению. Проблема в том, что всякое явление мы рассматриваем тенденциозно и с высоты его развития и завершения.
Когда-то я считал коммунизм противоестественным. На первом курсе еще остаточно советского института я писал работу о коммунизме в кибуцах как о примере успеха коммунизма и объяснял этот успех никак не иначе, как тем фактом, что коммунистические воззрения присущи только 3 процентам обычного населения (каковую составляет часть населения, живущая по кибуцам) и что навязывание этого образа жизни всем остальным – а именно оставшимся 97 процентам – есть противоестественно и именно это и приводит к тому кошмару, который мы наблюдали на нашей многократно оплаканной социалистической родине. Боюсь, я был не прав. Как оказалось из моего последующего опыта, люди все коммунисты в глубине души. И малообразованные, и умники – все как один.
Существует глубинное противоречие в утверждении о равенстве всех людей. Ведь какое общество ни возьми, даже самое гуманное, всё время происходит градация людей на лучших и худших, на разные группы, оценки, зарплаты, награды, похвалы, наказания. Когда люди равны, не существует иерархии, ни одна система не может работать. Не важно, неравны они по рождению или по определению общества, неравенство есть самоцель существования любой системы. Должны быть управляющие и управляемые, дающие и берущие, наказывающие и наказываемые, награждающие и награждаемые.
