Зрелище было еще то: мексиканские мачо сидят на солнышке в креслах и вяжут. А им нравилось. Они включали эту свою музыку – ранчеру – и сплетничали, как девчонки.
ПОЛ ЙЕЛЛИНЕК: У Бернадетт не было никакого замысла. Все началось с вязания и очков. Потом появились столешницы из линз и ножки столов из деталей станков. Это было здорово. Я приводил к Бернадетт студентов, и они ей помогали, получая за это дополнительные баллы.
Одна из кладовок в «Бибер Бифокал» была до потолка набита каталогами. Бернадетт склеила их в твердые кубы четыре на четыре фута. Как-то вечером мы напились, взяли бензопилу и вырезали из них кресла. Они стали гостиным гарнитуром.
ДЭВИД УОКЕР: Скоро стало очевидно, что она старается ничего не покупать и использовать только то, что под рукой. Это была такая игра. Уж не знаю, можно ли это назвать архитектурой, но весело было. Это точно.
ПОЛ ЙЕЛЛИНЕК: Тогда считалось, что в архитектуре самое главное – это технология. С кульманов все переходили на программу AutoCAD; в архитектурных бюро только и разговоров было, что о сборных домах. Народ строил себе типовые особняки от забора до забора. То, что делала Бернадетт, абсолютно выбивалось из общей картины. В некотором смысле «Бибер Бифокал» – это нечто вроде шедевра помоечного искусства, типа тростей, которые бомжи вырезают из обычных палок. Это дом ручной работы. Феминистки меня убьют, но Бернадетт Фокс – очень женственный архитектор. Когда заходишь в «Бибер Бифокал», поражаешься, сколько в него вложено заботы и терпения. Словно попадаешь в объятия кого-то большого и сильного.
Основная работа в Центре Гетти начинала бесить Бернадетт: она тонну за тонной выписывала из Италии туф, а начальство из-за ерундовых дефектов его браковало.
ПОЛ ЙЕЛЛИНЕК: Я как-то обмолвился, что городской департамент культуры купил участок рядом с Уоттскими башнями[15] под постройку туристического центра и что они ищут архитектора.
Фокс целый месяц тайком проектировала фонтан, музей и несколько смотровых площадок из туфа, от которого отказались в Гетти.
ПОЛ ЙЕЛЛИНЕК: Все это было связано между собой, ведь Уоттские башни возведены из мусора.
Бернадетт предложила сделать смотровые площадки в форме наутилусов, что перекликалось с окаменелостями в туфе и с завитками башен.
Фокс представила план администрации Гетти. Ей быстро и недвусмысленно дали от ворот поворот.
ПОЛ ЙЕЛЛИНЕК: Их интересовало только одно: построить Центр Гетти. Они не хотели, чтобы всякая мелкая сошка советовала им, как распорядиться бракованным стройматериалом. К тому же представьте, какой бы вышел пиар: что не годится для Гетти, пойдет южному Лос-Анджелесу? Кому нужна эта головная боль?
Компания «Ричард Майер и партнеры» не смогла отыскать чертежи Фокс в архивных материалах по Центру Гетти.
Уверен, Бернадетт их просто выбросила. И важно тут, что она нарушила собственное правило – никогда ничего не выбрасывать.
Фокс и Брэнч переехали в «Бибер Бифокал» в 1991 году. Фокс уже «болела» новым проектом.
ДЖУДИ ТОЛЛ: Бернадетт с мужем вложили в эту фабрику очков все сбережения, так что денег у нее было немного. Я нашла ей поросший кустарником участок земли на Малхолланд-драйв, в Голливуде, возле парка Раньон-Каньон. С него открывался прекрасный вид на город. Соседний участок тоже продавали. Я предложила им купить и его, но у них не хватило денег.
Фокс решила построить дом из материалов, найденных в радиусе двадцати миль от него. Это не означало пройти милю до строительного гипермаркета и накупить китайских стальных конструкций. Все материалы следовало взять из ближайших окрестностей.
ДЭВИД УОКЕР: Она спросила, готов ли я к трудной задаче. Я ответил: «Конечно».
ПОЛ ЙЕЛЛИНЕК: Со стороны Бернадетт было очень умно держаться за Дэйва. Большинство подрядчиков не могут работать без плана, а он мог. И если Двадцатимильный дом что и демонстрирует – так это ее гений по части добычи разрешений на строительство.
Когда речь заходит о Бернадетт, все рассказывают студентам о Бибер и Двадцатимильном доме. А я – о ее разрешениях. На планы, которые она подавала для сверки, без смеха смотреть невозможно. Многие и многие страницы с документацией вполне официального вида фактически не содержат никакой информации. Тогда все было не так, как сейчас. Это было до строительного бума, до землетрясения
