– Мама в последний раз сходила на берег в гавани Неко, – пыталась сообразить я, – но потом вернулась на корабль.
– Согласно сканам ее карточки, – снова объяснил папа. – Но что если потом она сбежала с корабля? Не отметившись? Я только что был в баре, там какая-то дама заказывала «Розовый пингвин».
– «Розовый пингвин»?! – Мое сердце заколотилось. Про этот коктейль говорилось в рапорте капитана.
– Дама оказалась исследовательницей со станции Палмер. А «Розовый пингвин» – это их фирменный коктейль.
Я разглядывала вновь прибывших. Все они были молоды и неряшливы, и все смеялись. Мамы среди них не было.
– Посмотри, – сказал папа. – Я вообще не знал, что это место существует.
Я забралась коленками на сиденье под окном и выглянула наружу. Красные дорожки соединяли между собой синие металлические домики. Дюжина электрических столбов. Бак для воды с нарисованной на боку косаткой. Поблизости пришвартован гигантский оранжевый корабль – ничего похожего на круизный лайнер, скорее на промышленное судно, какие всегда стоят в заливе Элиот.
– По словам той женщины, станция Палмер – самое желанное местечко во всей Антарктиде. Да что там говорить, у них шеф-повар проходил практику в школе «Кордон Блё».
Внизу, между нашим кораблем и скалистым берегом, сновали «зодиаки». На одном из них был манекен, наряженный Элвисом, и биологи снимали его на видео под всеобщее улюлюканье и ликование. Непонятно, зачем. Наверное, какая-то шутка для своих.
– Значит, «Розовые пингвины» в рапорте… – Я все пыталась понять, что к чему.
– Предназначались не для Бернадетт. Должно быть, для ученого вроде Ника, которого высаживали на станции Палмер и с которым Бернадетт подружилась.
У меня все равно что-то не складывалось.
– Но мамин корабль не подходил к станции Палмер… – И тут я поняла. – Я знаю, как проверить!
Выбежав из холла, я потащила папу вниз по лестнице в штурманскую рубку. Там на блестящей деревянной подставке лежала карта Антарктического полуострова, на которой красным пунктиром был отмечен наш маршрут. Я открыла ящик, пролистала карты и вытащила датированную 26 декабря. Расстелила и прижала углы бронзовыми гирьками.
– Вот мамин маршрут.
Я провела пальцем по красному пунктиру. После Огненной земли «Аллегра», как и мы, сделала первую остановку на острове Десепшн. Затем обогнула Антарктический полуостров и углубилась в море Уэдделла, а оттуда обратно в гавань Неко и на остров Аделейд. Но после этого развернулась и направилась через пролив Брансфилд к острову Кинг-Джордж и на север в Ушуаю.
Ее корабль не проходил вблизи станции Палмер, – с этим ничего нельзя было поделать.
– А это что? – папа ткнул в серые линии, пересекающие красный пунктир. Три пересечения.
– Течение или что-то вроде этого, – предположила я.
– Нет, это не течение, – сказал папа. – Смотри, в каждой точке пересечения – свой значок…
И правда, на серой линии были нарисованы снежинка, колокольчик и треугольник.
– Тут где-то должен быть ключ.
Ключ нашелся в левом нижнем углу. Напротив значков были слова: «Ситка Стар Саут», «Лоуренс М. Гулд» и «Антарктик Авалон».
– «Лоуренс М. Гулд» я где-то видела.
– Похоже на названия кораблей.
– Откуда я его могу знать…
– Би! – Папа вовсю улыбался. – Гляди!
Я подняла голову. Через иллюминатор был виден огромный корабль. На оранжевом корпусе сияли синие буквы: «ЛОУРЕНС М. ГУЛД».
– Он пересекался с маминым кораблем. А теперь вот он где.
Я боялась произнести то, что думала.
– Би, она здесь. Мама здесь.
– Бежим! Спросим людей в баре…
Папа схватил меня за руку.
– Нет! Если мама узнает, она может снова исчезнуть.
– Пап, мы в Антарктиде. Куда ей отсюда бежать?
Он поднял брови, слово говоря: «Ты серьезно?»
– Ладно, ладно. Но туристов не пускают на берег. Как мы…
– Угоним «зодиак». У нас ровно сорок минут.
Тут я поняла, что у него в руках наши красные куртки. Он взял меня за руку, и мы помчались вниз. Один, два, три уровня – вот и раздевалка.
– Добрый вечер! Или уже доброе утро? Да, утро! – приветствовала нас девушка за стойкой и вернулась к своим бумажкам.
– Пошли обратно наверх, – громко сказал папа.
Я дернула его за рукав, и мы спрятались за шкафчиками.
