Можно бы попытаться предложить разные хитрые и простые вещи для уменьшения выезда.
Допустим, Германия, если она действительно страдает от въезда российских немцев, могла бы в значительной части снять притягательность (или вынужденность) выезда выравниванием условий жизни хотя бы пенсионерам через адресную помощь (доплаты к пенсиям, на лекарства, например, в рамках помощи пострадавшим от войны); это могло бы обойтись очень недорого по сравнению с затратами на обустройство переезжающих в Германии и уберечь многих людей от ломки всей их жизни из-за вынужденного переезда. Но все это будут лишь конфетки умирающему, когда требуется кардинальное оперативное лечение.
А здесь единственный выход — решение проблемы российских немцев в России. Тогда сократится выезд-выталкивание, начнет строиться национальное будущее народа, без сомнения многие вернутся из Германии, и Россия вместо потерь от выезда начнет получать выгоду от одного лишь восстановления справедливости.
VII. Чтобы иметь будущее?
Попытавшись в предыдущих разделах разобраться в сложном комплексе проблем, связанных с проблемой российских немцев, можно, наверное, уже сделать некоторые выводы.
Что имеем?
О ситуации. За последние десять-пятнадцать лет можно отметить несколько важных позитивных перемен в положении российских немцев. Так, их проблема не является больше запретной; государство само несколько раз обращалось к ней и даже принимало серьезные документы. Главные из них — Закон "О реабилитации репрессированных народов", Постановление о создании Госкомитета по проблемам российских немцев, российско-германский Протокол о поэтапном восстановлении их государственности, Федеральная программа на 1997–2006 гг. Созданы два национальных района. Велось строительство ряда компактных поселений. Осуществлялись различные проекты в сфере культуры: издавались книги, проводились художественные выставки, концерты и т. д.
Однако принятые важные документы не превратились в конкретные программы действий с необходимой финансовой базой и механизмом исполнения. А значит, для российской стороны эти документы были лишь политической игрой. Отсюда и итоги.
Доверие к власти (надо полагать, не у одних российских немцев) трансформировалось в полное недоверие к ней как к власти нечестной, готовой использовать для своих конъюнктурных целей даже самые святые чаяния народов. Вера в возможность решения национальных проблем путем мирного диалога с властью, в чем так обнадеживали Закон "О реабилитации репрессированных народов" и другие документы, фактически была цинично попрана; дальнейшая же практика "диалогов" все больше убеждала в том, что власть замечает национальные проблемы только когда начинает литься кровь. Такое восприятие власти настолько укрепилось за десять ельцинских лет, что не изменилось и сегодня. (Впрочем, для этого не было пока оснований).
Экономически Россия получила, правда, от проблемы российских немцев за десять лет выгоду: 600–700 миллионов немецких марок безвозмездной помощи. Однако за эти же десять лет в результате такой антинациональной политики было потеряно на выезде 2,5 миллионов российских немцев как минимум 50 миллиардов долларов США, т. е. более 100 миллиардов немецких марок. И значит, за каждую "халявную" марку Россия заплатила тысячу марок. При честной же игре все могло быть наоборот: национальная проблема российских немцев была, а во многом и остается еще, одной из самых прибыльных экономических проблем страны.
Это лишь голые экономические потери от нерешения проблемы. А сколько стоит еще утечка с выехавшими демографического, интеллектуального, морального, культурного потенциалов?.. Дальнейшее же нерешение проблемы может привести практически к удвоению этих потерь.
При этом нам отвечают, когда речь идет о необходимости сделать хотя бы что-нибудь для российских немцев, хотя бы к той же трагической, невообразимой для нормального разума, дате — 60-летию нереабилитации безвинно репрессированного народа: а как воспримут это другие народы? Действительно, это была бы совершенно необычная ситуация:
