Вино проложило теплую дорожку к желудку. Граф, отставив свой бокал, снял крышку с тарелки: там, попирая ломтики жареных опят, возвышался огромных размеров бифштекс.
– Вы так любезны, – вырвалось у Малики, – я немного приду в себя, и займусь подготовкой защитного круга. Ведь еще не поздно?
Лунник неспешно потягивал вино, и выражение его глаз чуточку потеплело.
– Сейчас восемь часов вечера, госпожа Вейн. Вы еще все успеете.
– Почему вы позволили мне остаться? – она прищурилась на лунного лорда, – боитесь, что рано или поздно Хаор вас прикончит?
Это была наживка, по большому счету глупость – но в душе Малики порхала легкой бабочкой надежда на то, что граф возьмет – да проговорится. О том, кто ему воткнул в спину кинжал, о том, кто от души цапнул за запястье, прокусив до крови…
Альвен Рутто продолжал смаковать собственное вино, и добродушно ответил:
– Я подумал, что Хаор в любом случае заслуживает покоя, уважаемая госпожа Вейн. Пусть… отправляется туда, где ему самое место.
– Значит, поначалу вы так не думали?
– Поначалу я думал, что Ирисовые пустоши обойдутся без ваших услуг.
«Ну что ж», – Малика положила в рот кусочек бифштекса. Готовили его со знанием дела, всего в меру – соль, специи, выдержано в маринаде. Неужели граф снизошел до занятий кулинарией? Хм. Если он и правда слуг распустил, то… – «Поглядим, что здесь к чему».
Она уже и сама не знала, чего ей хочется больше: выдворить призрака Хаора – или разобраться в хитросплетениях дел человеческих?
…Спустя час ведьма уже плела защитный купол.
Мысленный приказ, жест, слово. Ты не видишь, но чувствуешь, как из тканого полотна Этернии выдергиваются одна за другой бесцветные ниточки, липкие и тягучие, словно паутина, как ложатся они спиралью вокруг тебя, виток за витком. И так до самого верха, когда диаметр витка сходится в точку.
– Уфф.
Малика Вейн отерла пот со лба. Это не передать словами, да и не поймет простой смертный – но широкая кровать лунного лорда оказалась под призрачным куполом, который ведьма ощущала как продолжение себя самой, а пресловутый Хаор должен был воспринять как неодолимую преграду.
– И что? – граф недоуменно повертел головой. Его желтые глазищи светились в полумраке, отражая скудный свет свечи.
– До утра – ничего, – Малика пожала плечами. Затем, чуточку подумав, устроилась поудобнее: подогнула ноги, а под локоть сунула подушку. Лунный лорд уже давно расположился с комфортом, нагромоздив с десяток подушек одна на другую и соорудив себе нечто вроде кресла.
– То есть, я не могу выйти за пределы этой комнаты? – уточнил он.
– Можете. Но разрушите поставленную защиту.
Ей показалось, что лунник усмехнулся. Но в следующее мгновение лицо его было абсолютно серьезным – вот и поди пойми их, детей луны. Все равно что пытаться схватить блик света на водяной зыби.
– Луна взошла, – вдруг произнес граф. Взглянул на Малику выразительно, – вы не боитесь? Один на один с чудовищем?
– Я попытаюсь вас развлечь, граф.
Черные гладкие брови приподнялись.
– И каким же образом?
– Вы будете мне рассказывать о том, кто такой Хаор. Мне жутко любопытно, почему одно только его имя заставляет дрожать честных этернийцев.
Граф Рутто зябко обхватил себя руками за плечи, покачал головой.
– К чему ворошить прошлое, госпожа Вейн?
– К тому, чтобы упокоить ваше привидение, граф, – тоном, не терпящим возражений, отрубила Малика, – рассказывайте. У нас впереди целая ночь.
Он вздохнул с выражением притворной обреченности и пробурчал:
– Все равно, что на исповеди в храме Всеблагого.
* * *
… – С ведьмаком Хаором Ливори я познакомился с полтора века назад, когда прилетел в эти края с севера. Знаете, Этерния меняется. Ныне север за Солнечной горой – благодатная земля. Сто пятьдесят лет назад там было весьма неуютно. Холодно, сыро. Голодно, в конце концов. Вам, как ведьме, должно быть известно о лунниках чуть больше, чем простым этернийцам, госпожа Вейн – и не удивляйтесь, если я признаюсь, что в свое полуголодное детство я охотился на волков. У них… э-э… как бы объяснить… У волков очень сытная кровь, она была хороша в стужу, не давала замерзнуть. Но волки тоже должны что-то есть, стаи уходили все южнее, за оленями. Мы – следом. Не все, конечно, нет. Но моя семья решила перебраться туда, где тепло. Да, тогда нас было много – отец, мать, и трое моих братьев. И мы не могли предвидеть то, что случится в скором времени.
