Незадачливые дипломаты, у которых единственной целью и работой в этой поездке были те самые глухие и зачастую заброшенные города, где они собирались пощупать пульс страны, оказывались в затруднительном положении, отыскивая собеседника для разговора. Любая завуалированная попытка встретиться с местным жителем наедине только запутывала положение и осложняла жизнь местного жителя. Зачастую вместо попыток контакта с местными жителями приходилось ограничиваться неизбежной болтовней с экскурсоводами «Интуриста» или шоферами такси, которым разрешалось общаться с иностранцами, но которые мало что могли добавить к тому, что им разрешалось говорить иностранному дипломату и что тот уже знал.
Были, конечно, исключения, но все обусловливалось конкретным периодом «холодной войны», а не короткими периодами «оттепели» или ограниченной разрядки во время правления Хрущева, когда можно было ожидать несколько теплых дежурных слов от человека, контакт с которым санкционирован. Любая последующая попытка встретиться с местными жителями в частной обстановке была опасна для самих жителей и продолжительности пребывания дипломата на его посту — отклонения от нормального поведения, т. е. от стерильной жизни в интуристовской гостинице, ужина в отведенных для иностранцев ресторанах, редких походов в музей или на культурное мероприятие — могли привести к составлению внушающего благоговейный ужас Акта, т. е. доклада о недипломатичном поведении, и дипломат мог ехать домой как персона, уличенная в «деятельности, несовместимой со статусом дипломата» и ожидающая неминуемой высылки.
Были, однако, моменты, когда можно было и посмеяться, и погоревать из-за случайного прокола в главной работе по сбору разведывательной информации. Был случай, когда двое военно-морских атташе, англичанин с американцем, несколько часов слонялись по заброшенному промышленному пустырю в районе порта и наблюдали за объектом, а после этого вернулись в свой номер в одесской гостинице. Единственный ресторан, обслуживающий иностранцев, открывался не скоро, и, чтобы убить время, один из атташе открыл краны, предвкушая прелести принятия горячей ванны. Ждущие наполнения ванны водой офицеры быстро уснули — один на кровати, а другой на кушетке. Через полчаса обоих разбудил неистовый стук в дверь, которую открыла дежурная по этажу своим ключом (на каждом этаже гостиницы имелась дежурная по этажу, как правило, женщина с большой талией). К этому моменту ванна была переполнена, и вода стекала на нижний этаж, в столовую, замкнув лампы освещения на потолке. Дежурная по этажу громко и долго ругалась, потом, делая положение вещей еще хуже, брызжущая слюной дежурная вышла из номера, так хлопнув дверью за своим крупным задом, что этажом ниже, в столовой, рухнул потолок, сделанный из некондиционной штукатурки, впитавшей влагу. Атташе заставили подписать милицейский протокол, выселили из гостиницы и отправили в Москву; а потом был представлен неизбежный Акт.
Сон в номерах гостиницы зачастую мог быть прерван в любое время, особенно если двое офицеров ездили вместе — беззаботный женский голосок предлагал полный массаж тела прямо у них в номере.
Тем не менее поездки были нужны не только руководству, но и самим офицерам, полным энтузиазма, ибо они вырывали их из затхлой атмосферы столицы и нескончаемой череды дипломатических обедов и приемов, которые могли повредить не только рассудок, но и здоровье в целом. Это была тяжелая жизнь.
За тринадцать дней кубинского ракетного кризиса, т. е. с восемнадцатого по тридцать первое октября тысяча девятьсот шестьдесят второго года, сотрудники военных атташатов США в СССР покроют в дороге больше миль, чем за предшествующие полгода, день и ночь странствуя по темным улицам и аллеям Москвы и безлюдным прибрежным районам Ленинграда, Риги, Мурманска и Архангельска.
После обращения Кеннеди к стране 22 октября советские телевидение и радио в своих ежечасных нападках стали кричать о «преступных намерениях врагов мира» и «сумасбродстве американских агрессоров». О советских войсках или ракетах на Кубе, однако, упоминания не было. На текущей неделе Красная Армия проводила свои обычные ночные репетиции военного парада на Красной площади, который состоялся 7 ноября в честь годовщины большевистской революции. Атташе отметили, что представленные в этот год образцы вооружений были идентичны показанным на параде в прошлом году. Советы держали свои карты прижатыми к груди и никому их не показывали.
