Шумков быстро прикинул, и ему стало ясно, что придется идти на максимальном подводном ходе в 9 узлов, всплывая под РДП ночью и обходя к тому же американские гидроакустические станции, которые, как им было известно, были установлены в северной части Атлантического океана для контроля подходов к исландско-шетландско-фарерскому противолодочному рубежу и Азорским островам. Только пройдя эту часть пути, они могли рассчитывать на укрытие под теплыми слоями воды Гольфстрима. Задача развить такую высокую скорость и остаться при этом незамеченным являлась почти невыполнимой, ведь двигаться придется, естественно, при постоянно находящихся в море американских надводных противолодочных кораблях, не принимая в расчет непредвиденные обстоятельства или проходящие учения, при которых в море может находиться большее количество групп американских противолодочных кораблей. В повседневной готовности, которой у американцев являлась готовность № 4, они постоянно держали в северной части Атлантического океана одну АПУГ.
Шумков посмотрел на старпома, который размышлял над теми же словами приказа, и продолжил чтение вслух условий применения оружия; слов было много, а смысл заключался в том, что спецторпеды с ядерной боевой частью могли быть использованы только при нападении на лодку американских сил. Он опять помолчал и глянул на замполита Сапарова, который начал что-то говорить, но потом смолк. Шумков перевел взгляд на Чепракова, осознавая, что успех скрытого, перехода ляжет тяжелым грузом на плечи этого молодого офицера-связиста. Среди прочих его обязанностей как корабельного связиста, отвечающего и за электронные средства, была и обязанность офицера радиоперехвата. Чтобы не быть обнаруженными, он и группа в составе пяти операторов перехвата со знанием английского языка будут прослушивать все коротковолновые и ультракоротковолновые радиосети американцев. Это на самом деле будет нелегкой задачей.
В следующей порции документов находился лист, кромка которого была помечена красной полосой; на этом листе перечислялись правила применения оружия. Шумков прочел их сначала для себя, а потом вслух:
— Оружие на переходе держать в боевой готовности к применению.
— Обычное оружие применять, как предписано ГШ ВМФ; в исключительных случаях применять по усмотрению командира при нападении на лодку.
— Торпеды с атомной БЧ могут применяться только по приказу МО или ГШ ВМФ.
Эти приказания существенно расходились со словами, которые все четыре командира подводных лодок по приказанию начальника штаба СФ, выразительного вице-адмирала Россохо, занесли в свои журналы после прощального инструктажа на пирсе.
2 октября 1962 г.
Контр-адмирал Дмитрий Рыбалко
Борт плавбазы ПЛ «Леонид Галкин»
Баренцево море, 150 км к северо-востоку от Полярного
Какой же бардак, думал Рыбалко, вспоминая два последних сумбурных дня, когда Северный флот напрягал все силы, готовя к выходу в море четыре ударные дизельные лодки дальнего действия. Что за флот у нас, спрашивал он самого себя и задумывался над этим. Даже в разгар войны дела были лучше, по крайней мере, для выхода в море имелись подготовленные экипажи. Действительно, с флотом что-то было не так, и он подумал, что знает, что же именно не так. Вся система была сплошным обманом, враньем и надувательством. Рыбалко вспомнил проведенную в последнюю минуту смену командования в его бригаде ударных лодок, которая направлялась сейчас в Мариэль на Кубе. Несмотря на всю важность подготовки лодок к походу, командир 69-й бригады оказался в госпитале в Североморске с диагнозом «нервный срыв» всего за несколько дней до их убытия.
В телефонном разговоре с Главкомом ВМФ Горшковым, который был достаточно крут, Рыбалко был вынужден согласиться с кандидатурой Агафонова на должность командира бригады, а потом пробивать его назначение через все инстанции — т. е. штаб СФ, политический отдел Комиссии по ВМФ при ЦК КПСС, Управление кадров Генерального штаба и, напоследок, жену самого кандидата на должность! По старой традиции при назначении на вышестоящую должность кандидат должен был получить устное согласие своей жены на занятие этой должности. Агафонов получил «добро» во всей этой цепочке, а Рыбалко подумал, что бы ему пришлось делать, если бы жена Агафонова сказала «нет». Такого никогда не случалось, да и внимания на эту древнюю традицию обращали мало. Тем не менее это стоило ему двух драгоценных дней работы в самый напряженный период подготовки к отходу лодок. Он сощурился от шквалистого ветра, пришедшего вместе со штормом начала октября; несколько порывов хлестанули по козырьку рубки. Рыбалко обернулся и увидел офицера, стоящего рядом с ним на ветру.
