Поднялся атаман, поднял руку и объявил:
– Слушайте, господа-казаки! Приезжай пан-сотник желают вам важное предложение сделать!
Тут выступил вперед приезжий, одернул черкеску, расправил торчащие усы, да вдруг как гаркнет на всю площадь таким зычным голосом, что казаки даже переглянулись – не другой ли кто-нибудь басит.
– Желаю я, господа-казаки, купить у вас вашу землю, – заявил приезжий.
– Землю? Да какую землю? Плавни, что ли? – удивились казаки.
– Точно, плавни! – кивнул маленькой головой пан сотник.
И дальше сообщил он нам, что покупает у станицы по десять копеек за десятину сто десятин гиблых плавней, среди которых, точно кротовая куча, торчал один-разъединственный незатопляемый холмик.
– А больше, пан, не купите? – спросил чей-то голос. – А то ведь на десять рублей и по шкалику водки на казака не выйдет!
– Это уж моя забота, чтобы каждый станичник глотку смог промочить! – ответил пан.
В тот же вечер наши казаки пропили деньги, вырученные за землю, а пан сотник стал хозяином ста десятин Диких плавней.
Прошло немного времени, а новый пан расчистил кротовую кучу от камыша и построил на ней целый хутор.
Целыми днями покрикивал он на плотников и приказчиков, которых нанял на какой-то случай целый десяток.
И громовой голос пана далеко разносился над плавнями.
Тогда и прозвали наши казаки своего нового соседа паном Крикуном, а новый хутор – Крикуновым.
Разные слухи ходили о пане Крикуне. Одни говорили, что он хочет гнать водку из камыша, другие – что будет он разводить в плавнях диких кабанов, а третьи утверждали, что надумал Крикун раскапывать курган, на котором стоит его хутор, потому что закопан в этом кургане заветный турецкий клад…
Все стало ясным, когда приехали в нашу станицу переселенцы с Воронежчины и Тамбовщины. Оказалось, что послал пан Крикун своих приказчиков в те места, где не хватало земли. Собирали приказчики мужиков и начинали соловьями разливаться; есть мол, земля на Кубани – плодородная, богатая, только немного дикой травой заросла. Можно эту землю получить в аренду у пана Крикуна совсем дешево – всего по пяти рублей за десятину в год. А через пять лет перейдет земля к арендатору на веки вечные… И еще добавляли разные разности про горячее кубанское солнце, про кавуны и дыни, сладкие, как мед, про рыбу, которую ловят казаки просто шароварами…
У многих от этих посулов кружилась голова. Продавали мужики свои избы и живность, платили деньги приказчикам – и целыми семьями ехали на привольную Кубань.
Выходило все почти так, как пели соловьи-приказчики; солнца было вдоволь, земли пан Крикун нарезал без отказа. Но только по земле этой нельзя было ходить, а приходилось ездить на лодках-плоскодонках…
– Вот она – земля-землица! – громогласно трубил пан Крикун. – Жирная, целинная, плодородная – гляньте, какие камыши на ней растут! Приходите – и владейте, пользуйтесь моей добротой, ведь за бесценок я ее вам отдаю! А что вода на ней – так это ничего! Вот к осени подсохнет трохи, тогда беритесь, насыпайте валы, копайте канавы – и будет у вас своя землица!
Нарезал пан новоселам участки гнилых плавней и начинали они «добывать себе землю». Хочешь, не хочешь, а начинай осушать плавни – хозяйство продано, деньги потрачены, куда с семьей денешься?
Целыми семьями, со стариками и детишками, принимались переселенцы корчевать камыши, насыпать валы и копать канавы. Работали, пока сил хватало, от света до темноты. Дрожали от лихой болотной лихорадки, стонали от боли в застуженных ногах и руках, но работали. Чтобы с голоду не помереть, копали белые толстые корни чакана и пекли их на огне. Еще ни одной десятины земли не было осушено, а возле Крикуновского хутора уже целое кладбище образовалось, где в топкой болотной трясине лежали тела погибших от непосильного труда, от лихорадки и голода…
Тут пополз по станице слушок, что новоселы чуть было не убили обманувшего их пана. Захватили они его на охоте, в плавнях, и начали требовать обратно свои деньги. А когда отказал им Крикун, бросились они на него с лопатами и топорами, еле ушел от них пан на легкой лодке-плоскодонке.
