Самое грустное, что среди этих жертв есть и совсем юные, чьи сияющие идеалы рушатся под натиском беспардонной эксплуатации. Бывший студент-музыкант из Флориды в своем письме ко мне вспоминал лето, проведенное в обществе знаменитого дирижера, окружившего себя поклонниками-подростками и спокойно творившего с ними все, что заблагорассудится:
«Мне довольно трудно описать эти обожание и подчиненность… Как-то вечером одна из девочек шла мимо "Джека" (псевдоним), сидевшего, по обыкновению, в кресле-качалке. Не говоря ни слова, "Джек" остановил ее возле кресла, медленно протянул руку, спустил на ней колготки и начал гладить ее ноги до самых бедер. Ни она сама и никто из нас не протестовал. Такова была его власть над нами. При этом он вовсе не хотел спать с ней. Одна из причин, по которой эта девочка в конце концов ушла, состояла как раз в том, что она не видела будущего с "Джеком"».
В другой вечер дирижер велел моему корреспонденту, тогда семнадцатилетнему, раздеться и заняться с ним взаимной мастурбацией. Мальчик, в то время совершенно невинный, и через двадцать лет с ужасом вспоминал произошедшее:
«Я думал, что "Джека" интересовал просто секс, а отношения волновали его лишь в той степени, в которой могли быть ему полезны… Это так ужасно, когда твое Божество наваливается на тебя, нарочно причиняет тебе боль, и при этом его поступок не обсуждается и он ничего не говорит тебе… Я был настолько в его власти, что согласился на это насилие. Он не остановился, пока я не сломался и не заплакал. Никто никогда не делал мне больно, кроме него. Единственное, что я могу сказать о том вечере — это было физическое насилие. "Джек" говорил, что в известном смысле его отношения со мной и с другими "спасли нас от первого развода". А эти отношения строились очень просто — никакой поддержки, ни материальной, ни моральной, ничего».
Его мучитель занимает видный пост в крупном оперном театре. Насколько мне известно, его образ жизни не изменился — и таких, как он, еще много. Музыкальные власти и музыкальный бизнес покрывают злоупотребления звезд и открывают перед ними широкие возможности калечить все новые и новые жизни. Искоренить дурное поведение нельзя, но оно, безусловно, не должно расцветать на почве искусства, взывающего к духовным ценностям.
Проблема состоит в том, что классическая музыка настолько запачкана неуправляемым вмешательством частных толкачей и государственных служащих, что в ней уже невозможно отличить принцип от случайности. Если не будет пролит свет на темные сделки и не будет восстановлена хотя бы элементарная честность, пострадают другие молодые жизни и будут сломаны другие карьеры. Эта книга написана вовсе не с целью перетрясти грязное белье, но я не прошу извинения за то, что нарушил обет молчания. Мне было бы проще и спокойнее, с точки зрения закона, обсуждать эти проблемы в общей и анонимной форме, как я делал это до сих пор. Но всему есть предел. Отныне я буду называть имена и указывать свидетелей. В конце двадцатого века будущее музыкального исполнительского искусства висит на волоске. Оркестры и оперные театры поставлены на грань гибели, музыканты дрожат за свое будущее. Было бы безответственным с моей стороны прибегать к эвфемизмам, чтобы пощадить стыдливость тех, кто обладает властью над вянущим искусством. Если любители музыки смогут заглянуть за кулисы заключаемых сделок, это поможет им различать искренность и лицемерие, искусство и ложь. Не исключено, что это поможет также в какой-то мере восстановить веру общества в целостность самого искусства.
Больше в этой главе не будет ни секса, ни лжи. Остается обсудить только видеодиски, эту последнюю надежду отступающего искусства. В прошлом свет высокой технологии неоднократно выводил музыку на спасительный путь. В пятидесятых годах стереосистемы обеспечили толстый слой масла на куске хлеба крупных оркестров; вначале 1980-х компакт-диски добавили джем на этот бутерброд. Во мраке «черного понедельника», когда живая музыка оказалась на спаде, на коммерческих экранах появилась группа белых рыцарей, несущих добрые вести для гибнущей звукозаписывающей индустрии. «Си-Би-Эс» и «Ар-Си-Эй», американских прародителей записей классической музыки, быстро скупили японская корпорация «Сони» и немецкая корпорация «Бертельсман». Голландский «Филипс» упрочил контроль над «Полиграмом» — конгломератом фирм «Дойчеграммофон», «Декка-Лондон» и «Филипс классике». За два года шесть ведущих мировых производителей классических записей сменили владельцев или подчинение, а с новыми хозяевами появились и большие бюджеты, открывавшие захватывающие перспективы.
