И все это – очень терпеливо, будто он обращается к непослушному ребенку.
Пюс медленно поворачивается лицом к Дамьену и, впрямь как ребенок, как тяжело больной ребенок, мямлит:
– Поль... все кончено... между нами.
– Очень хорошо, – удовлетворенно произносит Ганс. – Он понял. Я вижу, что он понял... Теперь скажи, чтоб он ушел.
– Поль, – лепечет Франсуаза, – вы должны уйти.
– "Покинуть меня", – говорит Ганс. – Повтори: «Покинуть меня».
– Покинуть меня.
– "Навсегда".
– Навсегда.
Ганс с облегчением вздыхает и подходит к Пюс.
– Ну, вот, прекрасно, с этим покончено, – говорит он елейным голосом. – Теперь Поль Дамьен уйдет.
Он прочищает горло, словно хочет избавиться от заполняющего ему рот меда, и буквально изрыгает:
– Только сначала, господин Дамьен, внимательно меня выслушайте! Вы сейчас уберетесь отсюда, но если заявите в полицию и сюда прискачут полицейские, клянусь, я убью Франсуазу. Я убью ее, как только увижу их. Никто, никто не сможет помешать мне спокойно насладиться моим счастьем!
Последние слова он выговаривает глухим голосом со все возрастающим возбуждением и вдруг с блуждающим взглядом устремляется через всю комнату, сам не зная куда.
– Франсуаза нашлась! – бормочет он. – Франсуаза жива! Ах! Боже мой! Боже мой! Я задыхаюсь от счастья!
Неожиданно он застывает на месте, поворачивается к Дамьену и бросает со сдержанным гневом:
– Уходите, мерзавец, убирайтесь отсюда! Оставьте меня с ней! Оставьте нас вдвоем!
Совершенно очевидно, он забыл про меня, забыл о моем присутствии. Забыл, что я здесь, стою на лестнице, в тени. А я, я безоружен в полном смысле этого слова. Такого поворота я не предвидел, ситуация становится просто невыносимой.
– Я ухожу, – говорит Дамьен, следя за передвижениями Ганса, который наконец приблизился к двери. И видя, что тот преградил ему путь, спрашивает: – Может, вы позволите мне выйти?
– Нет, не сюда! – лукаво поглядывает на него Ганс.
– Куда же? – недоуменно интересуется Дамьен.
Я тоже удивлен. Есть только один выход, и Гансу это известно. Что он там еще замышляет?
– Сюда, – дулом револьвера Ганс указывает на дверь своей комнаты, его лицо искажает гримаса. – Знаете, – говорит он, – я, как и все обманутые мужья, недоверчив. Очень недоверчив!
Мне абсолютно неясны его намерения. Не собирается ли он запереть Поля Дамьена в этой комнате? Он же отлично знает, что из нее нет выхода. Однако в комнате есть окно, и находится оно на первом этаже. Минуты не пройдет, как Дамьен выберется наружу. Ганс должен это понимать так же хорошо, как и я. Тем не менее, похоже, у него есть вполне определенная идея.
– Давайте, Дамьен, побыстрей! – жестко приказывает он, размахивая оружием.
Поль повинуется. Ему не остается ничего другого. Твердым шагом он направляется к комнате, дверь которой распахивает перед ним Ганс.
– Ну, входите!
Поль исчезает в комнате. Тогда Ганс поворачивается к Пюс, которая, кажется, побледнела еще сильнее, и командует:
– А ты оставайся на месте!
Затем он входит вслед за Дамьеном. Теперь я их не вижу, но вскоре слышу глухой звук падающего тела.
Пюс тоже услышала этот зловещий стук. Она бросается к входной двери, но в ту же секунду появляется Ганс.
– Ах, нет, Франсуаза, не делай этого! – кричит он, снова нацеливая на нее оружие. – Не надо уходить!
Он приближается к ней, а она, бедняжка, просто вжалась в дверь. Он больше не кричит, напротив, его голос опять делается на удивление сладким.
– Почему ты хочешь уйти? Ну, почему, Франсуаза? Ведь нам будет так хорошо теперь вдвоем...
– Что вы сделали с Полем? – кричит Пюс сдавленным голосом. – Что вы с ним сделали?
– Какая тебе разница? – говорит Ганс, отвратительно улыбаясь. – Ты же сказала ему, что больше его не любишь, что все кончено между вами...
Пюс по-прежнему прижимается к двери, а он подходит все ближе, и мне кажется, ей сейчас станет дурно. В ее лице нет ни кровинки; мертвенно-бледное лицо прекрасной моей любви – наконец, я его вижу!
Вдруг она начинает отбиваться еще до того, как он притронулся к ней, размахивает перед ним руками, словно желая отогнать страшное видение.
– Выслушайте меня! – кричит Пюс. – Вы должны меня выслушать.
