– Я как-нибудь управлюсь.
– Ах, мне так приятно, что могу немного помочь, – расчувствовалась Лея, и уже знала, что каждое утро будет спешить на склад, посмотреть, спала ли там ночью Тамар. Будет оставлять ей маленькие ободряющие записочки.
– Только пообещай, – попросила Тамар, увидев влагу в глазах Леи, – что если увидишь меня на улице, неважно, работаю я или просто сижу и отдыхаю в каком-нибудь углу – ты не подойдёшь. Даже если ты уверена, что я одна, не подашь виду, что знаешь меня. Хорошо?
– Упрямая ты, – сказала Лея, – но раз сказала – всё. Только объясни мне, как я пройду мимо, не обняв тебя? Не принесу тебе что-то поесть? И что, если со мной в эту минуту будет Ноа? Как она сможет не прыгнуть на тебя?
– Она меня не узнает.
– Да, – тихо сказала Лея, – так она тебя не узнает.
Тамар искала утешение в её глазах:
– Это так ужасно?
– Ты... – ты такая голая, что у меня разрывается сердце, хотела сказать Лея. – Для меня ты всегда красивая, – сказала она, наконец, – моя мама говорила, красивому хоть башмак на лицо надень – ему и это пойдёт. – Тамар благодарно улыбнулась ей, положила руку на её широкое плечо и сочувственно пожала. Потому что маленький водораздел горя, который во время всего обеда был натянут между ними, отклонился в сторону Леи, чья мама, конечно же, не её имела в виду в своём высказывании.
Тамар сказала:
– Не знаю, как я удержусь, если ты пройдёшь мимо с Нойкой. Знаешь, что я подумала? Это в первый раз я расстаюсь с ней так надолго.
– Я принесла тебе её фото, – сказала Лея, – хочешь?
– Лея... Я ничего не могу туда взять, – она вцепилась в фотографию, и её лицо округлилось, помягчело и расплылось, как рисунок акварелью, который слегка потёк и вылез за границы линий. – Птичка моя... если бы я могла взять. Я бы надышаться на неё не могла, ты знаешь.
Самир убрал тарелки, упрекнул обеих, что не всё съели. Бросил обеспокоенный взгляд на лысину Тамар. Они почти не заметили его: смотрели на снимок и таяли от общего счастья.
– В яслях, – рассказывала Лея, – с ними говорили о братьях и сёстрах, и когда её спросили, есть ли у неё брат или сестра, как ты думаешь, что она сказала?
– Что это я, – улыбнулась Тамар, перекатывая внутри каплю гордости, как вино в бокале. Они ещё долго смотрели на маленькую девочку с кожей цвета слоновой кости и раскосыми глазами. Слово в слово помнила Тамар, что рассказала Лея, когда они сблизились; что в мире, в котором она жила примерно до тридцати лет, в прошлой её жизни, она почти не была женщиной.
– Ко мне там относились с уважением, – рассказывала Лея, – но относились как к парню, не как к женщине. И у меня самой тогда тоже не было женских чувств. Никаких. С самого детства я не была ни настоящей девочкой, ни настоящей девушкой, ни женщиной, ни мамой. Ничего женского не было у меня. И только теперь, в сорок пять лет, благодаря Ное.
Толстый мужчина, беловолосый и краснолицый, поднял шум за одним из столов в центральном зале. Сердился на Самира, что подал ему вино недостаточно охлаждённым, кричал, что Самир дурак и невежда. Лея моментально кинулась туда, как львица на защиту детёныша.
– А ты кто такая? – процедил мужчина. – Я требую хозяина ресторана!
Лея скрестила крепкие руки на груди:
– Это я. В чём проблема, господин?
– Ты что, смеёшься надо мной?
Тамар почувствовала, как все её внутренности застыли от обиды за Лею.
– Что такое, – сказала Лея совершенно спокойно, только губы её побелели, и длинные шрамы на щеке сильнее выделились, – может, вы и хозяина ресторана хотите выбрать из меню?
Мужчина покраснел ещё сильнее. Глаза его вылезли из орбит. Полная дама рядом с ним, украшенная позолоченными цепями, успокаивающе положила руку на его предплечье. Лея, силой, которой не было у Тамар, сразу справилась с собой, успокоилась, послала Самира на кухню поменять вино, и сказала, что новое вино будет за счёт заведения. Толстый мужчина поворчал ещё немного и умолк.
– Какая свинья,– сказала Тамар, когда Лея вернулась.
– Я его знаю, – сказала Лея, – какой-то большой чин в армии, был когда-то генералом или что-то такое. Думает весь мир у него в кармане. Всё время скандалит, покупает склоки за деньги, – она быстро налила себе, и Тамар увидела, что её рука дрожит.
