Кто помогал Гитлеру. Из воспоминаний советского посла - страница 11

Иное дело Саймон и его аппарат. Несмотря на свое либеральное прошлое, Саймон 30-х годов был одним из самых непримиримых врагов Советской страны. В ходе переговоров он все время стремился не сократить, а удлинить путь к достижению соглашения. Это именно он выискивал всевозможные поводы для осложнения переговоров различными посторонними вопросами — вплоть до таких смехотворных, как цены на товары в магазинах «Торгсина». Сердце Саймона билось в унисон с интересами самых махровых представителей капиталистического мира вроде компании «Лена Голдфилдс», и ради них он готов был жертвовать даже интересами британской торговли В дополнение ко всему Саймон был человеком, не стесняющимся в выборе средств для достижения своих целей и широко пользующимся в борьбе таким оружием, как ложь и клевета. Духом Саймона (за вычетом некоторых приятных исключений) был проникнут в те годы и аппарат английского министерства иностранных дел.

Помню такой случай. Торговые переговоры подходили к самому концу. Все было урегулировано, за исключением вопроса о «Торгсине». Но Саймон из-за этого задерживал подписание торгового соглашения. Тогда я пригласил к себе известного либерального журналиста А. Каммингса, с которым у меня в те времена были хорошие отношения, и откровенно рассказал ему, почему до сих пор дело не закончено. На следующий день, 2 февраля 1934 г., на первой полосе «Ньюс кро — никл» под большим заголовком «Картошка британского посла» была опубликована ядовитая статья Каммингса, разъяснявшая истинную причину задержки в подписании торгового соглашения. Эта статья вызвала в политических кругах Лондона большое смятение. Лейбористский депутат Гренфелл сделал в парламенте запрос о том, какая существует связь между подписанием торгового соглашения и продовольствием английского посла в Москве. Официальный ответ давал сам Саймон. И что же он сказал? Саймон сказал буквально следующее:

Вот до каких пределов доходила лживость Саймона! Надо ли удивляться, что этот факт только усиливал недоверие советской стороны к правящей Англии?

Примерно с середины 1934 года в англо-советских отношениях началась временная, вернее кратковременная, оттепель. Главных причин тому было две.

Первая причина состояла в том, что в январе 1933 года в Германии к власти пришел Гитлер. Сначала правящая Англия не принимала «фюрера» слишком всерьез. Я хорошо помню, как на протяжении всего 1933 года британские политики разных направлений — консерваторы, либералы, лейбористы — еще спорили по вопросу о том, удастся ли Гитлеру удержаться у власти Даже такой опытный государственный деятель, как Ванситарт, занимавший в то время ключевой пост постоянного товарища министра иностранных дел, как-то летом 1933 года в разговоре со мной сказал:

— У Гитлера очень много трудностей и врагов — внешних и внутренних… К нему относятся крайне подозрительно французы, бельгийцы, чехи, поляки… Внутри нацистской партии неспокойно… Есть люди, претендующие на первое место в ее рядах, с которыми Гитлеру не легко справиться… Не исключено, что внутренняя драка приведет нацистскую партию к развалу… Надо подождать да посмотреть.

Что же касается лейбористских лидеров, то они в большинстве были убеждены в недолговечности нацистского господства в Германии.

Однако с 1934 года, особенно же с середины этого года, после того как Гитлер уничтожил группу Рема и вообще разгромил внутреннюю оппозицию в своей партии, настроения в правящих кругах Англии стали меняться. Они начали понимать, что гитлеризм укрепляется и что с ним придется серьезно считаться, по крайней мере в течение целого ряда лет. Это вызвало в правящих кругах беспокойство и тревогу. В их памяти сразу воскресли события и обстоятельства первой мировой войны, когда Великобритании пришлось с величайшим трудом защищать свои мировые позиции от опасных покушений со стороны германского империализма. Стремления, лозунги, требования Гитлера явно предвещали возрождение старых планов германской гегемонии, сыгравших столь большую роль в развязывании первой мировой войны, — быть может даже в еще более грозной форме, чем тогда. Перед правящими кругами Англии все настойчивее вставал вопрос: что же делать?