– Это, наверное, один из драконов, – сказала Франсуаза.
– Нет, – строго сказал Ласточка, – запомни: это один бамбук, так выглядит один бамбук, это красивый камень, как и другие единицы и девятки мастей, поскольку они тоже драгоценности.
Она вытянула другой камень и снова ошиблась. Он снова ей объяснил. Та же история повторилась и с тремя следующими камнями. Франсуаза не могла запомнить.
– А в чем смысл игры? – спросила она, явно теряя интерес к распознаванию камней.
– Смысл игры в том, – сказал он, делая последнюю попытку заинтересовать ее, – чтобы выложить из камней, которые тебе приходят в процессе игры, свою собственную комбинацию, кропотливо собирая то, что тебе нужно для реализации замысла, и выбрасывая ненужное. И то и другое сложно, поскольку замысел твой в процессе игры может меняться, если под него не идут камни, и может получиться так, что ты, переменив замысел, к этому моменту уже выбросил множество нужных тебе камней.
– А замысел-то в чем состоит? – ничего не понимая, спрашивала Франсуаза, уже не из интереса, а для очистки совести.
– Замысел состоит в том, чтобы, выбрав между дорогим и дешевым, трудным и легким, красивым и некрасивым, уникальным и обычным, выстроить свою игру. И, опираясь на удачу и свою догадливость или интуицию, почувствовать, что именно предлагает тебе судьба в каждом конкретном коне.
Франсуаза ничего не поняла. Он отдавал себе отчет в том, что плохо объяснил. От этой неудачи он почувствовал усталость.
– Возьми эту игру, я дарю ее тебе, ты сможешь купить книжку с правилами и во всем разобраться сама, – сказал он, признавая свое очередное поражение в схватке с маджонгом.
Ласточка играл в маджонг всю жизнь, и маджонг всегда побеждал его. Ласточка подбирал к нему ключи, и все они приводили к провалу Вначале он стремился играть красиво, пытался выстраивать только драгоценные комбинации, но судьба почти никогда не давала ему завершить игру, хотя часто дразнила его, подсовывая нужные камни. В этих случаях обычно побеждал игрок, делавший что-нибудь простенькое и незамысловатое и потому приходивший к финишу первым. Тогда, обломав свою гордыню, он решил затевать только дешевые комбинации, как бы в отместку дорогим: мол, от вас отказался единственный игрок, который отваживался рисковать и стремился только лишь к совершеннейшему. Но он проигрывал и в этих случаях, потому что всегда находился в игре такой участник, которому судьба дарила возможность выложить комбинацию-мечту. Это было либо «Чудо», своего рода парад всех драгоценностей, выложенный по особому правилу, либо, к примеру, «Роза ветров», когда в игре собраны все ветра. Сложивший такую фигуру выигрывал сразу так много, что дальше всякие попытки нагнать его были тщетными. Третьей из избранных Ласточкой тактик была тактика внимательной слежки за противником, угадывание его замысла, с тем чтобы помешать его реализации. В этих случаях создание помех другому отвлекало все внимание, и своя игра не складывалась вообще. Выигрывал опять кто-то другой, по-крупному или по мелочи, но выигрывал. Под конец Ласточка выбрал гибкую и смиренную тактику. До середины игры он старался не строить никакого замысла и наблюдать за приходящими камнями, ждал, как правило, подсказки судьбы, говоря себе: «Следующий пришедший камень скажет мне, к чему я буду стремиться». Но и тут всегда находился игрок, который превосходил его в его же тактике, который тоньше чувствовал и лучше предвидел, и поэтому течение игры легче выводило его в победе. Анализируя свои поражения, Ласточка каждый раз приходил к выводу, что у него недостает спокойствия, чтобы прислушиваться к судьбе, внимания, чтобы следить за движением камней по столу, не упуская из поля зрения замыслы противников, и просто удачи. Он понимал, что, чтобы выигрывать, он должен бы был победить себя самого, свой характер, свой темперамент, свою гордыню. Но он не мог этого сделать, и поэтому всегда проигрывал. Всегда находился либо гордец-везунчик, либо гений-созерцатель, либо обычный обывательствую-щий игрок, которому удавалось побеждать, строя незатейливые комбинации, с большей частотой, чем Ласточке.
