Артур нахмурился, обвел взглядом кабинет, поправил у себя на столе предметы и, раздельно произнося каждое слово, произнес:
— Вот что, Хэнк, отправляйся-ка ты лучше сейчас домой. Посиди там с недельку — отдохни, поиграй с детишками, повозись в своем парнике. С Камероном я договорюсь, возражать он не будет. И для собственного блага забудь обо всем этом. Мы с тобой ни о чем не говорили. Ты заходил ко мне, чтобы просто навестить старинного друга. По рукам?
— Нет, — покачал я головой. — Давай продолжим наш разговор.
— Поступай, как знаешь. Но упрямство не лучшая человеческая черта, — усмехнулся Артур.
— Зато это человеческая черта.
— Вероятно. Откровенно сказать, я полагал, что ты обо всем догадаешься раньше.
— Стоило бы. Но я был слишком занят повседневными заботами. И не хватало времени задуматься о происходящем, пока меня не укусил мой сослуживец.
— Прекрасная причина, чтобы прозреть. По меньшей степени, чувствительная.
— Я успел до того, как ваша музейная команда изъяла у меня старые газеты, их почитать. Кстати, посоветуй им работать усерднее. После них у меня еще остались некоторые вредные материалы.
— Вот как?! — вскинул он брови. — Обязательно учтем и накажем виновных.
— Ага, не давай им премий и почетных грамот. Кстати, это вы за мной следили?
— Не обольщайся на свой счет, Хэнк. Списки лиц, которые подлежат периодическому наблюдению, мы определили — да, верно. Но ты вовсе не в первых рядах. А до слежки мы не опускаемся. Чего нет, того нет. Да и незачем. Те, к кому ты обращался со своими вопросами, сами донесли на тебя. Но, к сожалению, не нам, а службе общественного порядка. К слову, эту порочную систему необходимо в корне менять. Ну а болван Шехнер действовал в свойственной ему манере: грубо и непрофессионально. Принялся зачем-то тебя запугивать, желая, чтобы ты прекратил копаться в этом деле. Я им недоволен. Глупый и недалекий человек, в придачу патологически жадный. Между прочим, этот демагог, управляющий, от него тоже недалеко ушел. Но по мере своих умственных способностей они справляются с порученными ими функциями, и поэтому мы их терпим, — сказал он, отведя каждому его место. По сравнению с ним Камерон и Шехнер представлялись ангелами, и все их махинации — детскими шалостями. Но, признаться, я и не подозревал в Артуре такого высокомерия по отношению к окружающим.
— Каково же твое суждение обо мне? — прокашлявшись, спросил я.
— Лучше, чем о них. У тебя есть смекалка, умение анализировать поведение людей и ты быстро приноравливаешься к окружающей среде. Но ты ленив и безынициативен. Чтобы побудить тебя к решительным поступкам, пьяному собутыльнику понадобилось тебя укусить. Впрочем, ради справедливости добавлю, что я испытываю к тебе большое расположение — воспоминания молодости, знаешь ли? Поэтому, наверное, я не совсем точен в своей оценке.
— Благодарю, я ждал худшего. Позволь мне еще водички, — протянул я ему свой стакан. — Спасибо… Но вернемся к прерванной теме. Тебе известно, почему меня не кусали прежде?
— В общем, да. Я уже об этом думал. Во-первых, как я говорил, ты умеешь приспосабливаться к окружающей среде. Во-вторых, твоя профессия наложила отпечаток — такого маскировочного характера. И, наконец, то, о чем ты сам догадываешься, но боишься себе в этом признаться. Вот тебя и принимали не за того, кем ты являешься на самом деле.
— То есть принимали не за человека, — довел я до конца его мысль.
— Я надеялся, что ты не произнесешь этого в слух. Но ты подтвердил мои худшие опасения — принялся сеять панику. Пойми, паника нам ни к чему. Сколько труда нам потребовалось приложить после войны, чтобы наладить терпимую жизнь. А ты готов взяться за ее разрушение? Что значит люди или не люди? Человеческая сущность не измеряется пропорциями тела. У представителей различных рас пропорции тела всегда разительно отличались друг от друга. Они колеблются даже у представителей одной расы. Никто никогда не паниковал по этому поводу, — привстав с кресла и нависнув над столом, возбужденно проговорил Артур. — Не драматизируй ситуацию, Хэнк!
— Я и не драматизирую. Я бы вообще был бы счастлив, если бы все это было плодом моей больной фантазии. Но речь же идет не только о пропорциях человеческого тела — люди изменяются во многом ином. Ты же знаешь об этом.
