– Светочка! Организуй на десятка два бутербродов, бутылочку конька и легкую закуску, – быстро сказал хозяин кабинета.
– Почему вы даете гарантию только на три месяца? – спросил толстяк, передавая документы Роману.
– Однажды ходжа Насреддин пришел к шаху и предложил научить его любимого коня за двадцать лет говорить, прося за это мешок золота ежегодно.
– Но это же очень большие деньги! Такого просто не может быть! – удивился толстяк, у которого оказывается совсем не было чувства юмора.
– Представьте мне, пожалуйста, господина, – попросил Роман, во время тирады проглотивший сразу три бутерброда с паюсной икрой, который только что поставила перед ним секретарь.
– Господин Мейзенцев Игорь Анатольевич – главный менеджер Вета – групп банка, – сообщил Игнатьев, в глазах которого мелькали смешинки. Но внешне, хозяин кабинета сохранял абсолютное спокойствие.
Ни одна черточка его холеного лица не дрогнула, когда Роман начал рассказывать о Ходже Насреддине.
Главный менеджер привстал со стула, тем выразив свое согласие.
Отправив в рот пару малюсеньких бутербродов Теперь уже с красной икрой, Роман сделал вид, что не заметил презрительной усмешки на лице главного менеджера, запил кофе и как ни в чем не бывало продолжил рассказ про знаменитого среднеазиатского юмориста.
С другой стороны заклада Ходжа Насреддин поставил свою голову.
Друзья подумали, что Ходжи сошел с ума и стали его жалеть.
Насреддин, усмехнулся и сказал:
«Жизнь – сложная штука. За двадцать лет многое может произойти. Могу я умереть, может конь, а может эмир, а может иконь научиться говорить!».
– Вы намекаете на то, что мы можем умереть! – взвился главный менеджер, волком смотря на Романа.
– Я ни на что не намекаю, а только рассказываю знаменитую узбекскую притчу, которая говорит о том, что предвидеть будущее, может только один Бог, а нам, простым смертным, этого не дано.
– Вы как-то непонятно говорите. Почему бы вам не увеличить срок гарантии на шесть месяцев или год? – хитро улыбаясь, спросил толстяк, с победным видом смотря на хозяина кабинета.
– Я только исполнитель. Хороший, плохой – это вам судить. Но договор подписывает мой шеф и он приказал поставить три месяца гарантийный срок. Я точно следую его указаниям, – вставая со своего места, закончил разговор Роман.
Толстяк неодобрительно посмотрел на Романа, но говорить ничего не стал, а только обидчиво поджал губы.
Уже провожая Романа на выход, Игнатьев осторожно спросил:
– Когда вы думаете начать работу?
– Сегодня в двенадцать часов ночи. Проследите за тем, чтобы все люди покинули здание, когда я буду выводить крыс.
И никаких видеозвукозаписей!
Это сильно нервирует изгоняемых крыс и оператора, – стукнул себя в грудь Роман, ясно показывая о ком идет речь, и уже выходя в операционный зал, Роман, попросил:
– Постарайтесь, чтобы главного менеджера сегодня ночью в банке не было!
– Тут я ничего не могу сделать! У Игоря родственники в Кремле. Парень абсолютно не управляем! – развел руками Игнатьев.
Роман продолжает исследовать новую квартиру и обнаруживает подземный ход, который ведет к метро.
Выйдя из банка, Роман только поднял правую руку вверх, как перед ним остановился черный ВМW явно десятилетней выдержки.
Молодой парень, высунув голову из окна, вежливо поинтересовался:
– Вас куда отвезти?
– К Павелецкому подбрось! – негромко попросил Роман, замечая, что от здания банка отъехал серенький пятый жигуль, с желтым медвежонком за лобовым стеклом.
«Неужели банк послал за мной наружку? Как-то несерьезно!» – мысленно осудил Роман неведомых преследователей, замечая, что жигуль, выехав с банковской стоянки, припарковался у правой полосы дороги, торча как бельмо в глазу.
– А деньги у тебя есть? – спросил водила, окидывая непрезентабельный наряд будущего пассажира презрительным взглядом.
Только сейчас Роман вспомнил, что кроме пяти пятисотевровых купюр и кредитной карточки у него денег нет.
– Только забугорные деньги, – сообщил Роман, усаживаясь на переднее сиденье.
Сунув руку в карман, вытащил одну купюру и продемонстрировал водителю, который и не думал трогать с места.
