— Впечатляет, — шепнул Гвай киммерийцу. — Сколько же тут всякого бесполезного хлама накоплено! И почти ни единой стоящей вещи, разве только безделушки на полке — кажется, – это действительно сильные артефакты… Эй, милейший?
После оклика, Аделард прервал излияния о своей тяжкой судьбе, прошествовал к столу, пытаясь изобразить некую величественность (получилось плохо…) и опустился в кресло, утвердив правую ладонь на одном из хрустальных шаров.
— Что же привело доблестных Ночных Стражей в мой скромный дом? — осведомился Аделард. Голос его звучал с привизгом, будто в гортани алхимика скрывалась несмазанная дверная петля. — Разумеется, вашей гильдии я готов помогать совершенно безвозмездно, как и гласят уставы всех магических конклавов, кроме проклятого богами Черного Круга Птейона!
Гвайнард осторожно уселся на краешек табурета, покрытого, будто леопард, пятнами от разъедающих жидкостей, используемых в алхимическом ремесле и. начал излагать суть дела. Мол, появились в городе удивительные крысы, которых интересуют не амбары с зерном и не сухие корочки, позабытые на кухнях хозяевами, а вещи, которые обычно используются исключительно человеком… Конан же отправился к полке с волшебными предметами, дабы осмотреть коллекцию алхимика.
А коллекция-то оказалась недурственной — вероятно, Аделард и впрямь потратил на это собрание артефактов немало золота из герцогских кладовых! Магические кольца, навершие для волшебного посоха, способное создавать огненный шар, три жезла непонятного предназначения, амулеты, обереги…
Конан отметил про себя, что его собственный амулет охотника не становится холодным и не вздрагивает, следовательно, ни одна из принадлежащих Аделарду вещиц не содержит в себе Черной магии. Похвально — обычно, темная магия сильнее Белого или Алого волшебства. Значит, алхимик знает пределы своих возможностей и не промышляет колдовством, способным причинить ему и другим лишних неприятностей. Большинство артефактов используются крайне редко — полка покрыта слоем пыли.
Киммерийца заинтересовал браслет явно вендийской работы, в виде тесно переплетенных тел мужчин и женщин. Конан слыхал о подобных штучках — вендийцы искушены в любовной магии, наверняка браслет увеличивает мужскую силу. Может, попробовать надеть?
Щелкнул замочек, браслет тесно охватил запястье Конана, однако ничего не произошло — никаких изменений варвар не почувствовал. Оно и понятно — требуется заклинание, чтобы магия браслета ожила. Попробовал снять, но замок почему-то не поддавался, хоть убей.
«Тьфу, как же теперь его снять? — подумал Конан, тщетно пытаясь содрать золотое украшение с запястья. — Не признаваться же старикану, что я лапал его сокровища — обидится и выгонит! Хорошо, оставим так, как есть, дома снимем, а потом незаметно подбросим Аделарду. Временного исчезновения единственной безделицы он и не заметит…»
Конан опустил рукав, чтобы скрыть браслет, и вернулся к столу. Гвай как раз заканчивал повесть о крысином нашествии.
Черный кот, даром что с виду был жирен и неповоротлив, с душераздирающим мяуканьем бросился прочь от киммерийца, попутно своротив стоявшую на полу колбу с какой-то зеленой гадостью. Гадость расплылась по доскам и завоняла тухлыми яйцами. Аделард вытаращился и медленно поднялся с кресла. Гвай, взглянув на Конана, вскочил и попятился, уронив табурет.
— Вы чего? — не понял варвар. — Будто привидение увидели…
— К-конан? — заикнулся Гвайнард. — Что с тобой?
— Дев… Кхм… Юноша, вы ничего на полке не трогали? — с трудом прохрипел побледневший Аделард. — Посмотрите на себя в зеркало!
Киммериец развернулся к здоровенному, в полный человеческий рост, серебряному зеркалу стоявшему у дальней стены и обомлел: на него смотрела высокая, крупная и синеглазая девица с шикарной грудью и черными вьющимися волосами. Чисто машинально, ничуть не стесняясь алхимика и Гвая, Конан сунул руку в штаны и… И ничего там не нашел. Точнее нашел, но не то, что должен был найти.
— Кажется я… — хрипло выдавил киммериец, будучи не в силах отвести взгляд от отражения в зеркале. — Я хотел браслет померить, а он не снимается… Кром Могучий, да что же это такое…
