— Мне опять предстоит разгребать авгиевы конюшни?
Сергей Сергеевич сердито швырнул портфель в угол, опустился в кресло и пристально уставился на Илью.
— Ну, зачем же? — тот заморгал, как незаслуженно наказанный любимец всей семьи. — Я полагаю, существуют и другие звенья в нашей системе и иные маршруты, где тоже случаются проколы.
— Другие тебя не касаются, — отрезал гость. — Ты отвечаешь за свой участок!
Илья примирительно поднял ладони, как бы признавая правоту Сергея Сергеевича, и самолюбиво заметил:
— Мы тоже не сидели сложа руки.
Он подкатил к гостю сервировочный столик с закусками и бутылкой коньяка. Наполнив рюмки, Илья сел напротив и начал доклад:
— Мы давно висим у него на хвосте и контролируем все переговоры. Лапа завербовал одного из служащих бухгалтерии банка и от него узнал о денежных переводах. Лично вы ему известны как Сосновский.
— Нащупал «прачек», отмывающих бабки, и решил поживиться? — Сергей Сергеевич выцедил коньяк и недобро прищурился. — Эта сука не оставит нас в покое, но он слишком много на себя берет. Как Юрмала?
— Чисто, — заверил Илья. — Что до Лапы, то он не дает покоя не только нам. Сейчас Жора обсасывает фирму «Эйби», из-за чего возникли трения с местными криминальными структурами.
— Это хорошо. Человек из банка под контролем? Вы сообщали о нем банкиру?
— Да, под контролем, и Андреас знает, но мы ждали вас для окончательного решения.
— Сколько у Лапы бойцов?
— С ним пятнадцать. Имеют на вооружении автоматы Калашникова, пистолеты ТТ и ручные гранаты. Сам Жора постоянно держит при себе телохранителя по кличке Борода, владеющего приемами восточных единоборств. С местными Лапин не контактирует: он беспредельщик, не признающий никаких уголовных законов. Считает себя большим авторитетом в криминальной среде. Нельзя позволить ему превратить нас в дойную коровку.
— Никто и не собирается позволить! — Сергей Сергеевич закурил и задумчиво уставился на серую ленточку дыма, тянувшуюся к потолку.
Да, Георгий Иванович Лапин, похоже, серьезно здесь развернулся, и придется его выкорчевывать с кровью — как больной зуб с корнями, удаляя и наработанные им связи. За плечами Лапина три ходки в зону за убийства, разбойные нападения и грабежи: это Сергей Сергеевич установил еще в Москве, по своим каналам, когда, минуя Илью, получил из Риги информацию о возникшем из небытия Лапине и его притязаниях на кусок пирога. Правда, он надеялся, что к моменту его приезда на берега Даугавы с этим уголовником уже покончат. Но, видно, те, кто отдавал приказы, рассудили иначе и решили предоставить эту сомнительную честь лично Сергею Сергеевичу.
— Он мог навести о нас справки?
— Нет! — Илья отмахнулся, как бы отсекая даже малейшую возможность того, о чем спрашивал гость. — Исключено! Не было никаких телефонных переговоров, никто не выезжал и не приезжал, а Лапа постоянно под наблюдением.
— Он это не засек?
— Грош была бы нам цена, — усмехнулся Илья и снял с полки видеокассету. — Жора считает нас обычными фраерами-коммерсантами, которых не наколоть — все равно что себя не любить. Сейчас увидите возможных действующих лиц.
Он вставил кассету в видеомагнитофон, включил телевизор и объяснил, что съемки сделаны скрытой камерой.
Первым на экране появился модно одетый, атлетически сложенный человек с грубым загорелым лицом — он шел по улице рядом с высоким парнем, двигавшемся с мягкой кошачьей грацией.
— Жора Лапин и его телохранитель Ахмед Бородулин направляются в свое излюбленное кафе «Голубая Луна», — прокомментировал Илья.
На экране мелькали лица мужчин — бритоголовых, с падающими на глаза косыми челками, с пышными шевелюрами до плеч. Разного возраста, но уже успевшие отмотать по паре-тройке сроков, они составляли ударную силу группировки Лапина.
— Вон тот, с обритым черепом, — вполголоса давал пояснения Илья, — по кличке Рваный. В кожаной куртке, с длинными волосами — Сажа. Тощий в сером костюмчике — Лысый. А вот встреча господина Лапина с осведомителем из банка, неким Лурье.
Яркий свет на экране телевизора неожиданно сменился полумраком. Из него камера крупным планом выхватила одутловатое лицо Лурье, казавшееся мучнисто-белым. Он сидел за столиком в слабо освещенном углу кафе, спиной к залу, и на минуту обернулся, когда подошел официант.
