С Толяном-то уж точно никак не получалось насчёт правдоподобия моих «видений» поговорить; он, блин, всё сразу на глюки, на шмаль, и на «выздоравливай скорей, не забивай башку всякой хренью; нам ещё с похитителями Белки разбираться надо, каждый боец на счету!» сводил, — и тут же переходил на описание тех зверств, что он сотворит с теми, кто рискнёт в плену Элеонору, значит, обидеть! Типа, «- Похитить — это дело обычное; бизнес есть бизнес; за такое — просто шлёпнуть в лобешник; но вот если не создадут Белке нормальных условий; или там, не дай бог, пальцем хоть тронут — ноги, бля, по колени отрежу, и руки по локоть, — и забеги на скорость заставлю делать!!» Ну не обсуждать же с ним такие темы; тем более, что тут фантазия у него работала только в путь!
Не, в натуре, сначала я вообще был просто уверен, что это всё было со мной в реале; а потом всё как-то… не то что стёрлось, но потускнело, что ли, или, как говорят в книгах, «подёрнулось серой дымкой забвения», во. И как-то уже не так ярко вспоминалось; и «доводы» что я реально там был казались уже какими-то надуманными; тем более, что и Ольга говорит, что «психические» — они всегда очень достоверные объяснения своим загонам выдумывают; так, что хрен логически оспоришь. А мне совсем не улыбалось считаться «психическим»; и потому я всё реже стал вспоминать своё «путешествие в тот мир»; и ещё реже об этом рассказывать; и оно так… как-то. Стало подзабываться. Осталось в памяти только ясно, как «там» было тепло и чисто; и что вроде как выбор у меня там стоял… И что я выбор однозначно сделал. И выбор был между «оставаться там» и «возвращяться сюда». И хоть было «там» в натуре тепло, светло и чисто; и сок не мороженый и оттаянный на печке, а вполне себе свежий; и комп с инетом; и апельсины — вот, запали мне эти апельсины! И мама ещё… А вот здесь я сейчас; хотя было, было мощное такое чувство, что захоти я, реши так — и остался бы «там»… А здесь чо? Здесь, наверное, умер бы. «От переутомления». Или другой какой диагноз придумали бы.
А почему «решил вернуться»?.. Ну, хотя б чисто теоретически, как батя выражается; если допустить на минуту, что я в натуре «там был»?
Это, знаете ли, надо побывать и тут, и там, чтобы понять. Это объяснить сложно очень — я, пожалуй, даже сам себе не смог бы объяснить, почему я тёплую, светлую и изобильную, безопасную «ту жизнь» променял на «эту». Ну не из-за Омега-Seamaster же на руке, а не на фото на стене; и не из-за пары ТТ-шников под подушкой. Просто я себя «здесь» как-то почувствовал более настоящим, что ли… Белка, опять же — вызволять надо; «долги раздавать», как Толик выражается — которого «там», получается, вообще не было.
Западло… Западло долги не раздать, в чём бы они не выражались, — это я чётко «тут» усвоил — а что «там» с этим знанием делать?? В общем, как-то так вышло, что променял я апельсины и весну на ТТ-шники, цыпки на руках, и холодрыгу в Башне… такое вот у меня было впечатление.
Да, почему я в палатке; и что такое «грев».
Я у бати в «мастерской» поначалу отлёживался, — у него там обогреватель на соляре, и, в общем, тепло — но воняет. А как выключишь — так начинаешь мёрзнуть; сам-то под одеялами и одетый — а руки и лицо. Так я уж приспособился укутываться весь как мумия, так, что только нос наружу торчал, как бы в пещерке из одеяла, чтоб башка не мёрзла, — но даже и нос мёрз…
Ночевать «на кухне-столовой» было западло — там тесно и неудобно.
Большую печку-то, которую батя с Васильченко так долго и тщательно строили, разворотило одним из снарядов с БМПэхи. Падла такая! И теперь, пока Васильченко её не восстановил, и есть готовили, и грелись вокруг маленькой печки. И спали там, для экономии тепла, все вместе — обои Васильченки; Оля с Мишей и Олечкой; Крот. Да ну нафиг, там тесниться!
И потому я перебрался из батиной мастерской в палатку. Нет, не в свою — мою эта падла, коробка железная, тоже одним из снарядов порвала на лоскуты, — тем самым снарядом, что и Крыса Малого чуть не убило, но травмировало. И потому я в соседней комнате с Толяном соорудил себе другую палатку — типа «шатёр», из ковров, матрасов и покрывал. На растяжках. Прикольно было смотреть, как Толян загоняет дюймовые гвозди под растяжки в полированный прежде паркет…
