Так мы получили свободу передвижения и личную охрану. Вот теперь перед нами стоит командир самого надёжного отделения, старшина контрактной службы Ячменёв. Не очень высокий, но с широкой бочкообразной грудью и сильными длинными руками. А ещё у него были: рыжий чуб, выбивающийся из-под каски, и какое-то волчье чутьё на опасность... Вот с ним и его ребятами мы, журналисты, колесили по всему городу. Вдобавок два капитана посоветовались, и во избежание лишних недоразумений от группы капитана Топчиева к нам был прикомандирован старшина Потапенко. Мужчина солидный и основательный, как чумацкая повозка, запряжённая волами.
Помню, проезжали мы мимо сквера, который был превращён в импровизированный пункт сбора военнопленных. Там в детской песочнице сидело на корточках десятка два до смерти перепуганных румын под охраной всего трёх гражданских с винтовками. От пленных остро воняло потом, мочой и фекалиями. Они дрожали от ужаса, ожидая жуткой расправы.
Я попросил механика-водителя остановиться около пленных и спросил у них, знает ли кто русский язык. Они немного пошептались, после чего с разрешения конвоиров от группы отошли двое расхристанных рядовых. Вояки сказали, что они не румыны, а молдаване, что их насильно мобилизовали в армию. После чего, жалостливыми голосами затянули "песню" про то, что "сами они нездешние, папы – нет, мамы – нет, дети – голодные, документы украли, а дедушка – на вокзале..." Тьфу, это уже из другой оперы, но удивительно похоже...
Более или менее серьёзное сопротивление оказывали лишь немногочисленные немцы и некоторые татары-шуцманы. Татары уже каким-то образом пронюхали о том, что ни моряки черноморцы, ни наши морские пехотинцы их в плен не берут, и дрались с яростью обречённых. Ну и пусть! Зато в этом мире не будет ни "мемориалов", ни памятников "незаконно депортированным народам".
Где-то в районе санатория "Ударник" мы встретились с группой разведчиков Черноморского флота, возглавляемой капитан-лейтенантом Литовчуком. Оказалось, что им тоже туда... Вообще-то штурм гестапо был их задачей, но суета этой ночи сделала своё дело, и они слегка отклонились от маршрута. С помощью старшины Потапенко мы быстро нашли общий язык и двинулись дальше.
Несмотря на потери, моряки десанта воевали азартно и храбро. Как действует кураж на людей! Видя бегущего противника, видя нашу технику, которая громила противника, не давая ему высунуть носа, видя наших грозных морских пехотинцев без потерь с нашей стороны уничтожающих румын, немцев и татар, десантники почувствовали себя как бы тоже причастными к нашей грозной силе и шли в бой лихо, как все черноморские моряки. Приходилось иногда даже придерживать их азарт, чтобы не было лишних потерь.
Что запомнилось? Запомнилось здание гестапо, в котором до и после войны размещалась курортная поликлиника. Мы вышли к нему после того, как лихим наездом выгнали из близлежащих домов группу "потомков гордых римлян". Они особо не сопротивлялись. Оказалось достаточно одного-единственного выстрела из пушки, чтобы они побросали винтовки и задрали руки, оставив в воздухе характерный запах "Великой Румынии". И вот один из них на довольно хорошем русском языке стал рассказывать о жутких русских упырях, которые продали души дьяволу, получив взамен от нечистого невидимость и неуязвимость от пуль. Я понял, что румынам посчастливилось издали посмотреть на то, как работают наши "спецы" из "племени летучих мышей". Почему издали, и почему посчастливилось? Да потому, что те, кто видел это вблизи, уже ничего никому не расскажут.
И действительно, здание гестапо уже было тихо захвачено бойцами спецназа ГРУ ещё до начала основной фазы операции. И если разведчики Литовчука круглыми глазами смотрели на экипировку наших морских пехотинцев, то при виде "спецов" глаза у них стали буквально квадратными. Ещё бы! Заваленное трупами здание гестапо – и разгуливающие по его коридорам фигуры в сферических шлемах, брониках, с автоматами, оборудованными ПБС и ПНВ. Командовал ими мой новый знакомый Бес. Так, во всяком случае, полковник Бережной отрекомендовал его мне в своё время. Увидев меня, он приветливо помахал мне рукой, и сказал:
