Как бы там ни было, до самого сражения под Берестечком (1651) Хмельницкий воевал (напоминаю, все время подписываясь «королевским» гетманом) не под каким-нибудь «козацким стягом», а под пожалованным королем знаменем – белый орел на красном полотнище.
Работает на эту версию и хорошо известное, со всех других точек зрения вопиюще нелогичное, непонятное поведение гетмана во время «варшавского стояния». Хмельницкий тогда пришел под Варшаву с сильным войском. Только что умер король Владислав, шляхта была всецело поглощена выборами нового; никакого войска, способного казакам противостоять, попросту не имелось. Были серьезнейшие шансы ударить на Варшаву и пойти дальше. Однако гетман долго протоптался на месте, ровным счетом ничего не предприняв. Нельзя исключать, что после смерти Владислава, своей единственной «агентурной связи», Хмельницкий попросту не знал, что ему в новых условиях делать… Вместо удара по Варшаве он отправил послов на сейм, требуя сделать королем брата покойного Владислава Яна Казимира. Так и произошло. В скобках замечу: решение было крайне недальновидное, именно Ян Казимир чуть позже нанесет Хмельницкому страшное поражение…
Версия «тайного королевского агента» не столь уж неправдоподобна – чуть позже подобное предприятие устроил столь же бесправный шведский король Густав-Адольф: с помощью своей агентуры разжег крестьянские мятежи, якобы для их усмирения попросил у парламента (которому и принадлежала вся власть) серьезное войско, но на мятежников не пошел, а военной силой осадил парламент, укоротил и его, и дворянство, вольничавшее прямо-таки на польский манер, стал настоящим властвующим монархом…
Как бы там ни было, после смерти Владислава последние три года перед Переяславской радой, в 1654 году утвердившие присоединение Гетманщины к России, Хмельницкого преследовала череда катастрофических неудач. В 1651 году войска Яна Казимира нанесли гетману страшное поражение, стоившее казакам 30 тысяч убитыми. Крымских татар на сей раз с гетманом не было… По итогам битвы Хмельницкий заключил невыгоднейший для себя Белоцерковский договор, согласно которому Гетманщина «ужималась» до размеров невеликого Киевского воеводства, а казачий «реестр» одним махом сокращался вдвое. Притом польский сейм этот договор не ратифицировал, считая, что и этого для гетмана «слишком много»… Поляки продолжали напирать.
Хмельницкому удалось женить старшего сына Тимоша на дочери молдавского господаря Лупола – и, по некоторым данным, гетман стал втихомолку планировать свержение Лупола с передачей престола Тимошу. Однако в Молдавию привычным образом нагрянули поляки, и во время осады одной из крепостей Тимош был убит случайным ядром. Все планы полетели к черту.
Видимо, уже из чистого отчаяния Хмельницкий (о чем как-то забыли) принес вассальную присягу турецкому султану, явно надеясь, что тот и поможет против поляков, и утихомирит крымского хана, чьи отряды постоянно ходили в набеги на Гетманщину.
И тут ничего не вышло. Против поляков султан не помог, и ляхи нацеливались полностью «аннулировать» Гетманщину, а крымские бандюганы по ней разъезжали, как у себя дома…
Вот тогда-то Хмельницкий, в самом что ни на есть безвыходном положении, «предложился» Москве. Он уже пытался проделать то же самое еще в 1648 году, но тогда царю, поглощенному более серьезными заботами, было не до гетмана.
Теперь руки дошли. Земский собор, ознакомившись с челобитными Хмельницкого, обсудив все вдумчиво, постановил: «А о гетмане о Богдане Хмельницком и о всем войске Запорожском бояре и думные люди приговорили, чтоб Великий государь и Великий князь Алексей Михайлович всея Руси изволил того гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запорожское с городами их и с землями принять под свою государскую высокую руку».
Обратите внимание на формулировку. Дело в том, что «самостийники» давно уже сочинили очередную сказочку о некоем «равноправном союзе двух государств, русского и украинского». Якобы Хмельницкий не просто переходил в русское подданство, а как Высокая Договаривающаяся Сторона заключал договор о создании некоей «федерации».
