Синк не был политиком, он был полевым командиром. Но в эту лачугу в Подветренной стороне пришел не сражаться, а разговаривать.
Джабал, облаченный в просторный балахон, покрытый перьями, уселся в кресло, отдаленно напоминающее трон, и сказал голосом, приглушенным маской:
— Говори, наемник.
Синк произнес:
— Избавься от маски и своих дружков, тогда будем говорить.
Или это будет тет-а-тет, или разговора не будет вообще.
Джабал откликнулся:
— Значит, разговора не будет вообще. В таком случае, ты отнял у нас время, а оно дорого стоит. Не правда ли?
Дюжина приспешников угрожающе зашумела.
— Слушай, хозяин трущоб, ты что, на содержании у бейсибцев? Если нет, будь серьезен. Я здесь не для того, чтобы давать твоим ребятам уроки боевого мастерства. Если им это необходимо, в Третьем отряде коммандос у меня есть инструктор, специализирующийся на выделке замшевых кошельков из свиных ушей.
Трое из дюжины подались вперед. Джабал остановил их жестом. Из-под маски донеслось нечто, похожее на трескучий вздох.
— Третий отряд коммандос? Это что, должно произвести на меня впечатление?
Синк ответил:
— Не знаю, что это должно произвести на тебя, Джабал.
В этом городе, что, все ходят в бабской одежде?
Синк скрестил руки на груди, думая о том, что следовало бы просто прислать сюда воина-ветерана, чтобы он притащил этого «риггли» за ухо. Потом с грустью напомнил себе, что лучше не называть Джабала «червем» в лицо. Хотя это чертовски позорно — объединиться с врагом, которого ты наголову разгромил несколько лет назад, да еще и на равных. Неисчислимы тяготы войны.
— Не все, — произнес Джабал, наклоняясь вперед.
Явная угроза в его голосе дала понять Синку, что дальше нажимать на этого бывшего гладиатора-работорговца — заправилу преступного мира — нельзя, поэтому он решил сменить тактику.
— Это утешает. Итак, раз ты не хочешь расстаться со своими телохранителями, хотя, мне кажется, и сам вполне можешь постоять за себя, я расскажу тебе, зачем пришел сюда, и мы устроим демократический референдум по поводу того, сколько ты оставишь себе, какую долю общей добычи получат твои люди, что вам предстоит делать и кто еще…
— Хорошо-хорошо, — прервал его Джабал. — Салиман, очисти помещение и проследи, чтобы никто не проявлял излишнего любопытства.
— Но, мой господин… — попытался протестовать Салиман.
— Выполняй!
Словно по волшебству, крепыши исчезли.
— Итак, что ты задумал, Синк?
— Ты должен был слышать, что Третий не подчиняется императору — он действует сам по себе.
— Неужели? — проворчал Джабал.
— Мы пытаемся создать коалицию для того, чтобы избавить город от Харкотины Бей и провозгласить собственного правителя, который устроит нас и превратит Санктуарий в независимое государство, ведь половина моих людей не имеет места, которое можно назвать домом.
— И вы хотите сделать вашим домом Санктуарий?
— Это мы еще посмотрим. Но если вдруг мы решим так, нам потребуется твоя помощь. Насколько я знаю, никто не сможет захватить и удержать Санктуарий без твоего активного содействия.
— Почему ты думаешь, что это не известно бейсибцам? — хитро спросил Джабал.
Черный старик был проницателен, но все же Синк чувствовал, что он начинает продаваться — со всеми потрохами.
— Потому, что у них слишком много врагов.
Джабал рассмеялся. Его смех, усиленный ястребиной маской, так громко прогремел в этом пустом помещении, что закачались занавески.
— Может быть, может быть. Но лестью ты многого не добьешься — так, кое-чего. Я готов выслушать подробности.
Руки бывшего гладиатора появились из-под плаща, и Синк разглядел багровые рубцы, сказавшие ветерану несчетных войн, что он имеет дело с другим ветераном.
Синк честно признался:
— Ты ведь не думаешь, что я буду говорить об этом здесь, когда вокруг столько ушей. Я хочу, чтобы ты пришел на небольшое собрание, которое я устраиваю в лавке Марка на улице Оружейников сегодня вечером. Туда приглашены представители всех течений, которые, как мы думаем, будут полезны нам. Я хочу объединить их — разумеется, с твоей помощью — в одну эффективно действующую организацию.
— Звучит интригующе, — медленно закачалась ястребиная маска Джабала. — И что потом?