— Насколько неблагоприятном?
— Они называют N-22 летающим гробом.
— О господи, — отозвался Фуллер. — Только этого нам не хватало.
— Совершенно верно, — сказал Мардер. — Я пригласил тебя, чтобы спросить, что мы можем с этим сделать.
— Сделать? — Фуллер нахмурился.
— Да, — ответил Мардер. — «Ньюслайн» — передача, падкая на сенсации. Мы считаем их взгляды на нашу продукцию безосновательными и предвзятыми. По нашему мнению, они дискредитируют нас — намеренно и безответственно.
— Понимаю.
— Итак, что мы можем сделать? — спросил Мардер. — Нельзя ли помешать им выпустить репортаж?
— Нет.
— Может быть, остановить их по решению суда?
— Нет, это означало бы добиваться предварительного запрета, а с точки зрения общественности такой шаг выглядит подозрительно.
— Иными словами, ты не советуешь так поступать.
— Пытаться заткнуть рот прессе? Нарушить первую поправку? Это создаст впечатление, будто бы нам есть что скрывать.
— То есть они вольны выпустить репортаж, а мы не в силах им помешать? — спросил Мардер.
— Да.
— Хорошо. Но я считаю, что «Ньюслайн» пользуется искаженными сведениями, которые не соответствуют действительности. Можем ли мы потребовать, чтобы нам предоставили равное количество времени для опровержения?
— Нет, — ответил Фуллер. — Доктрина равноправия, частью которой было требование о предоставлении одинакового количества эфирного времени, была отменена в период правления Рейгана. Теперь информационные программы не обязаны обеспечивать сторонам равные возможности для выражения своих взглядов.
— Стало быть, они могут заявлять все, что хотят? Сколь бы односторонними ни были их утверждения?
— Совершенно верно.
— Но это несправедливо.
— Таков закон, — ответил Фуллер, пожимая плечами.
— Хорошо, — сказал Мардер. — Эта передача выйдет в эфир в очень ответственный для нашей компании момент. Негативная подача событий может стоить нам китайской сделки.
— Вполне.
— Допустим, это приведет к разрыву контракта. Если мы сумеем доказать ошибочность взглядов «Ньюслайн» — а мы уже заявили их представителю, что они заблуждаются, — то нельзя ли подать на них в суд за причинение убытков?
— С точки зрения практики — нет. Возможно, нам удастся продемонстрировать, что они игнорируют и искажают известные им факты, но, судя по прецедентам, доказать это весьма трудно.
— Стало быть, мы не можем судиться с ними из-за убытков?
— Нет.
— Они могут утверждать все, что захотят, и если в результате компания разорится, нам останется лишь проклинать жестокую судьбу?
— Именно так.
— Есть ли на них хоть какая-нибудь управа?
— Видите ли… — Фуллер заерзал в кресле. — Если они выставят компанию в ложном свете, их можно будет привлечь к ответственности. Однако в данном случае все обстоит иначе. Один из пассажиров Пятьсот сорок пятого подал на нас в суд. Журналисты всегда могут заявить, будто бы они лишь освещают факты — мол, адвокат пострадавшего выдвинул против нас такие-то обвинения.
— Понимаю, — сказал Мардер. — Однако на суде обвинения выдвигаются в присутствии ограниченного числа людей. А «Ньюслайн» собирается транслировать эту чушь на сорокамиллионную аудиторию. Вдобавок они придают обвинениям дополнительный вес уже тем, что озвучивают их по телевизору. Мы несем убытки не из-за обвинений как таковых, а из-за того, что они стали известны широкой общественности.
— Я понял, к чему ты клонишь, — ответил Фуллер. — Но закон смотрит на эти вещи иначе. «Ньюслайн» имеет полное право освещать судебный процесс.
— Иными словами, они могут повторять любые утверждения, сколь бы возмутительными те ни были? Например, если адвокат заявит, будто бы мы использовали труд несовершеннолетних, «Ньюслайн» вправе пустить их в эфир и не нести за это никакой ответственности?
— Верно.
— Допустим, мы подали в суд и выиграли. Стало ясно, что «Ньюслайн» распространяла ложные сведения о нашей продукции, основываясь на утверждениях адвоката, которые тот делал в суде. Обязана ли «Ньюслайн» опровергнуть заявления, которые услышали сорок миллионов зрителей?
— Нет. Не обязана.
— Но почему?
— «Ньюслайн» вправе сама решать, какие сведения заслуживают опубликования. Если они, журналисты, полагают, что исход судебного разбирательства не стоит внимания, они не обязаны освещать его. Это остается на их усмотрение.
