— Внешняя?
— Во время полета аэробус будет сопровождать истребитель «F-14». Чуть позже включатся и его камеры.
— Ну, не знаю, — разочарованно произнесла Мэлоун. — Я надеялась, что картина будет… ну, скажем, более впечатляющая.
— Самолет еще не взлетел.
Мэлоун недовольно нахмурилась:
— И эти нелепые ракурсы в салоне… Кстати, кто будет находиться там во время полета?
— Никто.
— Вы хотите сказать, все кресла будут пусты?
— Совершенно верно. Это ведь испытательный полет.
— Так не годится, — сказала Мэлоун. — Эти кадры лишены наглядности. В креслах должны сидеть пассажиры. Хотя бы несколько. Нельзя ли послать туда людей? Давайте я сама полечу!
Кейси покачала головой.
— Этот полет опасен, — ответила она. — Во время инцидента машина подверглась значительным перегрузкам. Мы не знаем, что с ней может случиться.
Мэлоун фыркнула:
— Чего вы боитесь, мисс Синглтон? Юристов здесь нет. Позвольте мне подняться на борт.
Кейси внимательно посмотрела на нее. Глупая наивная девчонка, которую интересует только зрелище, впечатление. Она скользит по поверхности явлений, не желая доискиваться их сути. Кейси понимала, что должна ответить отказом, но вдруг услышала свой собственный голос:
— Вам это не понравится.
— Вы хотите сказать, это опасно?
— Я сказала, вам это не понравится.
— Я готова лететь. — Мэлоун посмотрела на Кейси с откровенным вызовом. — А вы?
Кейси словно наяву услышала голос Марти Рирдона:
Невзирая на собственные многократные и настойчивые уверения в надежности аэробуса N-22, представитель компании «Нортон Эйркрафт» госпожа Синглтон отказалась принять участие в испытании. Она не пожелала лететь, оправдываясь тем, что…
Чем?
Как ни старалась Кейси, она не могла придумать оправдания, которое прозвучало бы на телеэкранах достаточно убедительно. Напряжение послед них дне и, усилия, затраченные на расследование аварии, страх сболтнуть что-нибудь лишнее, бесцеремонное вмешательство журналистов, грозившее перевернуть ее жизнь, — все это внезапно вылилось в гневную вспышку. Кейси точно знала, что ее ждет в полете. Мэлоун тоже видела записи, но так и не поняла, что они означают.
— Хорошо, — сказала Кейси. — Идемте.
На борту Пятьсот сорок пятого 5:05 утра
Дженнифер поежилась; в самолете было холодно, а в искусственном свете среди длинных проходов и рядов пустых кресел казалось еще холоднее. Разглядев повреждения, знакомые по видеозаписям, Дженнифер испытала легкое потрясение. Все это случилось здесь, подумала она. Это тот самый самолет. На потолке еще оставались кровавые отпечатки подошв. Разбитые багажные отсеки, потрескавшиеся фибергласовые панели. Неистребимый запах рвоты. И, что еще хуже, в некоторых местах вокруг иллюминаторов панели были сняты, обнажая серебристую теплоизоляцию и пучки проводов. Внезапно она остро почувствовала, что находится внутри огромного металлического механизма. Она уже подумала, не оставить ли эту затею, но Синглтон жестом предложила ей сесть в среднем ряду второго салона, лицом к камере, прикрепленной к потолку.
Дженнифер села рядом с Синглтон. Техник «Нортона» в форменной куртке надел на нее плечевой ремень безопасности, такой же, какие носят стюардессы на обычных рейсах. Два зеленых брезентовых ремня охватывали плечи и соединялись на поясе массивной стальной пряжкой. Конструкция выглядела довольно внушительно.
Мужчина в форме, пыхтя от усердия, плотно затянул ремни.
— О господи, — пробормотала Дженнифер. — Нельзя ли немножко ослабить?
— Натяжение должно быть таким, чтобы вы его едва выдерживали, — сказал техник. — Если вы свободно дышите, значит, нужно затянуть еще сильнее. Чувствуете, как вас сдавливают ремни?
— Да.
— Отпускают их следующим образом. — Он показал Дженнифер механизм разъединения. — Потяните вот за этот рычаг.
— Зачем мне это?
— На случай экстренной необходимости. Потяните его.
Дженнифер подчинилась. Натяжение ремней ослабло, давление исчезло.
— А теперь, если не возражаете, застегнитесь сами.
Дженнифер застегнула пряжку. Это оказалось проще простого. Непонятно, почему люди придают значение таким пустякам.
— А теперь затяните ремни. Еще туже.
