Ардет понял, что этот путь для него закрыт. Некоторые из Вестников Смерти были более гордыми, нежели все остальные.
– Но ведь он еще ребенок, – произнес он фразу, которую сам слышал миллион раз.
– Все люди были некогда детьми, – ответил Эфф так же, как отвечал и сам Ардет.
Он прислонился спиной к стене, почти побежденный.
– Неужели нет никого на земле, о ком бы ты пожалел? Неужели в своих странствиях ты никогда не встретил того, кто тронул бы твое сердце?
Эфф выглядел сейчас настолько печальным, насколько может так выглядеть тот, кто лишен всякого подобия реального обличья, в том числе и лица. Капюшон его обвис.
– Неужели ты не помнишь, Ар? У нас нет сердец. Никто, обладающий чувствами, не мог бы выполнять нашу работу. Возможно, то была твоя беда. Кто-то ошибся, назначая тебя Вестником Смерти.
– Нет, я был таким же холодным и безжалостным, как любой черный ангел.
– Здесь, на земле, гораздо приятнее, чем там, у нас.
– Так помоги же мне. Помоги ребенку.
– Ты в самом деле заботишься о нем?
– Да.
– Но ведь он не твой, верно? Ты не так уж давно покинул нас.
– Да, он не мой сын, но он занимает место вот здесь. – Ардет коснулся своей груди в том месте, где билось его сердце. – И я должен его уберечь.
Эфф с минуту подумал.
– Так, я помню, сегодня был один солдат, здесь, в Лондоне. Бедняга вернулся с войны и поселился вместе со своей овдовевшей сестрой и ее пятью ребятишками. У него нет ни денег, ни работы, ни видов на будущее. Я должен был забрать душу его сестры.
– Я сделаю этому человеку щедрый дар, чтобы он мог нанять нянек и учителей.
– Этого не следует делать. Он мужчина. У него есть своя гордость.
– В таком случае что я должен предложить?
– Работу, жилье, мать для осиротевших детей.
– Решено. Ардсли-Кип нуждается в толковых людях. Я могу научить его вести счетные книги, могу поручить ему поддерживать порядок в конюшнях, в зависимости от того, что ему больше подходит. Дети станут ходить в новую школу, а жена моя любит заниматься сватовством.
– Это вполне подходит, – сказал Эфф и поднял песочные часы повыше. В верхней их части оставалось всего несколько песчинок. – Перед тем как появиться здесь, я побывал в доме у старой скряги.
– И что, ее семья осталась в бедственном положении?
– О нет, они начали пересчитывать золотые монеты еще до того, как я удалился. Все, кроме компаньонки этой леди. Она даже не была упомянута в завещании, и после того, как сердце ее хозяйки перестало биться, осталась без жилья, без положения и без связей. Но самое худшее то, что она сохранила привязанность к злобной скупердяйке.
– Моей жене, быть может, придется нанимать новую компаньонку. Готов держать пари, что мисс Хэдли и Винросс достаточно скоро обзаведутся собственным домом.
Эфф никак не отозвался на эти слова, так как усиленно вспоминал о чем-то еще.
– А перед этим был сапожник, – заговорил он наконец. – Он не оставил жене ни одного сына, который мог бы унаследовать и вести его дело. Вдова нуждается в помощи.
– Будет сделано!
Осталось всего две песчинки. Дыхание ребенка слабело.
– О, а еще я должен был забрать душу викария, семья которого вынуждена будет покинуть дом после приезда нового хозяина. Ты все записываешь?
– Я все запоминаю. Клянусь, что позабочусь о каждом. О жене, о положении компаньонки, о доме, о преемнике сапожника, о похоронах. Что еще?
– Старая леди, которая упала с лестницы, беспокоилась о своей кошке.
– Кошка будет есть рыбу до конца своих дней.
– Отставной учитель из Кенсингтона останется совсем одиноким после смерти жены. Есть еще проститутка с Ковент-Гардена, которая убила своего сутенера. Самозащита, естественно, но ее могут повесить. Однако могу ли я доверять тебе? Ведь ты обманул самого дьявола, что ни говори.
– Клянусь своей мужской честью.
Эфф, казалось, что-то решал для себя, об этом можно было догадаться по его позе, как бы вдумчивой и даже философической.
– А я имел честь, как ты полагаешь? – спросил он. Ардету захотелось как следует встряхнуть этого ублюдка, когда он увидел, что упала предпоследняя песчинка.
– У тебя впереди еще многие века, чтобы поразмышлять об этом. Но у меня хватит чести на нас обоих.
