Воистину вечность способна на большие перемены даже за столь короткий для нее срок, как сто или двести лет. Сегодня на нем самая лучшая одежда, какую можно купить за деньги, он принимал ванну, в горячую воду которой были добавлены благовония из Индии, и побрился даже не один, а два раза. Он приехал в великолепно обставленный особняк в красивой карете, запряженной породистыми лошадьми, и здесь его приветствовали влиятельные, образованные, безоружные джентльмены со своими высокородными супругами.
И его невеста сияла от радости. Никаких слез и вздохов.
Скверно было лишь одно: этому союзу не суждено просуществовать дольше, нежели предыдущему.
Все шло отлично до тех пор, пока викарий не задал вопрос:
– Имоджин Хоупвелл Маклин, согласны ли вы взять в мужья этого человека?
Молчание.
Догадалась ли она, что он не настоящий человек? Ардет покачал головой. Это невозможно… Сам он во время церемонии не вслушивался в то, что говорит викарий, размышляя о том, как пройдет подготовленный им свадебный прием, а также о предстоящем путешествии. Да и чего ради слушать этого незнакомца, если он сам прекрасно знает принимаемые им на себя обеты, права и обязанности? Лучше любого клирика знает, как соблюдать их.
Ардет взглянул на невесту. Сначала, судя по легкой улыбке у нее на губах, подумал, что она просто заслушалась речей священника. И вдруг сообразил, что такого рода застывшие улыбки видел он, когда совершал свою работу… бывшую работу. Но ведь Джини не?.. Нет, конечно же, нет! Она была просто парализована страхом, бедное создание, и он не имел ни малейшего понятия, что с этим делать, тем более в присутствии множества людей, в изумлении взирающих на них обоих.
Ардет сжал руку Джини в своей, даже сквозь перчатку ощутив, что рука эта просто ледяная, а он не мог ее согреть, потому что его руки всегда оставались холодными как лед. Он ругнулся про себя, потом начал молить небеса о том, чтобы Джини не переменила своего решения. Кэмпбелл, который стоял рядом с ним, начал нервно покусывать нижнюю губу. Викарий повторил вопрос.
Мари, присутствующая на свадьбе в качестве подружки невесты и свидетельницы, прошептала так громко, что ее услышала по крайней мере половина гостей:
– Вы никогда не получите лучшего предложения, дорогая.
Эти слова всего лишь напомнили Джини, что она вручает свою судьбу и жизнь, а также судьбу и жизнь своего ребенка человеку из высшего общества, который движется легко, словно тень, обладает образцовой наружностью и при этом изъясняется сплошными парадоксами. Ей нечего делать здесь, в этом обществе, с этим сладкоречивым незнакомцем.
– Вы, конечно, получите более приемлемое для вас предложение, – негромко заговорил с нею Ардет. – Вы красивы и добросердечны, любой мужчина будет готов умереть ради того, чтобы вы стали его женой. То есть, может, и не умереть, – поспешил он исправить свою словесную опрометчивость, хотя для него самого это выражение имело особый смысл. – Но я надеюсь, что вы изберете меня, потому что, клянусь, я буду вам хорошим мужем в течение всего отведенного мне времени. – Он поднес к губам руку Джини в перчатке и поцеловал ее. – Умоляю вас, леди, ничего не бойтесь, я никому не позволю причинить вам зло. Вы этому верите, не правда ли?
Джини облизнула губы и кивнула со словами:
– Да, я верю.
– И вы верите, что мы оба достойны того, чтобы обрести свою долю счастья в этой жизни?
На этот раз она ответила громче и увереннее:
– Да, верю.
Двадцать свидетелей вздохнули свободнее в надежде, что затруднительных моментов более не будет. Никому не придется решать малосимпатичные проблемы вдовы этого мерзавца Маклина. И мужчинам не придется сетовать на то, что их жены вздыхают по элегантному графу.
Ардет от всей души был признателен небесам, аду и всему, что находится между ними. И произнес:
– Да, я тоже.
– И я! – послышался пронзительный вскрик с верхушки незажженного канделябра, а затем еще более пронзительный вскрик леди в тюрбане, на свою беду усевшейся на стул, который стоял прямо под этим канделябром.
