– О, я не собираюсь торопиться с переменами, – сказала Джини, – пока не осмотрю весь дом. Мне нравится, когда в убранстве комнат есть привкус истории.
Эти ее слова были одобрены кивком Ардета и еще одной улыбкой кузена Спотфорда.
– Должен признаться, меня беспокоило, не захотите ли вы декорировать комнаты в новомодном китайском стиле, совершенно убийственном, или, что еще хуже, в совершенно безумном египетском, при котором ножки кресел имеют форму лап крокодила.
Джини рассмеялась:
– Сомневаюсь, что мужу было бы приятно увидеть саркофаг в гостиной.
Нет уж, он достаточно насмотрелся на эти проклятые саркофаги!
Спотфорд продолжал:
– Вы, наверное, хотите заглянуть в детскую. Мои мальчики давно ее покинули, и с тех пор она пустует. Я решил, что и тут нам следует подождать с переделками. Как вы знаете, женщины, очень ревностно относятся к своим гнездышкам. – Он весело подмигнул ей, не сделав никаких замечаний по поводу отца ребенка, просто радуясь от души, что в доме снова появится малыш.
Джини почувствовала, как на глазах у нее выступили слезы.
Когда они наконец обошли почти весь дом, за исключением чердаков и кладовых, которые, как сообщил Спотфорд, были весьма вместительными, Джини и Ардет остались наедине. Обход закончился в их комнатах, соединенных особым, отдельным от прочих коридором, в который выходили двери гостиных, гардеробных, спален и ванных комнат; была здесь даже маленькая, залитая солнцем комнатка для шитья и другого рукоделия, а также еще одна уютная гостиная с книжными полками по стенам.
– Тебе это нравится? – спросил Ардет. Казалось, он с волнением ожидал ее ответа.
Джини не поняла, имеет ли он в виду ее апартаменты или весь дом в целом. Но не важно, ей полюбилось все. И более всего был ей мил сам Ардет – за то, что привез ее сюда, хоть она и не могла ему это сказать. Джини почувствовала себя такой счастливой, что бросилась к нему и крепко обняла, стараясь, разумеется, не причинить боль.
– Ардет, дело не только в том, что Кип удивителен и прекрасен, каждый его акр. Главное, что я еще нигде не чувствовала себя до такой степени дома.
– Я тоже, – отозвался он и, приподняв, закружил ее так, будто и не был ранен. – Это и есть самое дорогое.
Его комната, его дом, и она в его объятиях! Джини не поняла, что омрачило ее радужное настроение, когда Ардет поставил ее на пол. Пожалуй, две вещи не соответствовали ее представлению о рае: милый сердцу, но нелюбящий муж и то, что он не занимается с ней любовью. Она была уверена, что второе породит первое.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она как можно ласковее.
– Я чувствую себя ничуть не обремененным твоим легким, как перышко, весом.
Пожалуй, она была чересчур ласковой.
– Ты не слишком устал?
– Сегодня утром мы были в дороге всего несколько часов.
– Но мы исходили пешком несколько миль, как мне кажется. Прибавь к этому возбуждение от встречи. Ты не слишком измотан?
Он улыбнулся ей долгой медленной улыбкой.
– Слишком измотан для чего? – Он не удержался от смеха, увидев, как она вспыхнула от смущения. – Я испытываю нечто вроде приступа одержимости.
– Ты имеешь в виду приступ неудержимого веселья?
– Ты когда-нибудь видела одержимого?
– Теперь ты становишься глупым.
Так оно и было, и Ардет этому радовался. Кто хоть когда-нибудь слышал о глупом фантоме?
– Так ты предпочитаешь видеть в своей постели весельчака, а не одержимого? – Ардет вдруг стал серьезным и спросил: – Быть может, день для тебя был очень трудным? Новые люди, новая ответственность, новые, далеко не простые обязанности? Быть графиней вовсе не значит только и делать, что увешивать себя драгоценностями.
– Ты считаешь, что я справлюсь?
– Конечно. Иначе не привез бы тебя сюда.
– Я тоже так думаю. И верю, что мне будут по сердцу мои обязанности. А что касается того, кого я хочу видеть у себя в постели, я думаю, ты догадываешься.
– Скажи это, моя Джини.
– Тебя.
После поцелуя, который, как показалось Джини, потряс весь Ардсли-Кип до самого основания, Корин сказал:
– Я буду там. Попозже.
Это попозже оказалось далеко не скорым. Кузен Спотфорд был полон энтузиазма и выкладывал на стол один план местности за другим, чертеж за чертежом, список за списком и так далее, совершенно забыв о собственных строжайших указаниях сыновьям не переутомлять графа. Другие хотели услышать от самого Ардета сообщение о его планах устройства школы, а от Джини – сведения о том, как она себе представляет создание гончарной мастерской. После чего последовал праздничный обед, достойный короля и столь изобильный, что, казалось, его хватило бы, чтобы накормить половину королевских подданных.
