Фашисты уже бряцали оружием. Инициатива СССР противопоставить агрессору союз антивоенных сил осталась без должного внимания. Англия и Франция соблазнялись направить острие войны на Восток. Пусть, дескать, гроза выльется на Востоке, а они будут судить и рядить, когда дело пойдет к развязке. Мне это хорошо известно. Я входил в состав советской военно-морской миссии и наблюдал, как неохотно, тягуче-медленно шли переговоры с англичанами и французами. Когда стало очевидно, что договор они заключать не собираются, потребовался решительный шаг по дипломатической линии. Инициативу проявили немцы. Наше правительство заключило договор с Германией… Мы выиграли почти два года, в течение которых было сделано много, и это повлияло на исход войны. Я не без опасения задумываюсь над тем, как невыгодно могли сложиться события, если бы пришлось вступать в войну в 1939 году[16].
У меня, молодого тогда наркома ВМФ, были такие же молодые командующие, как и я сам, не имеющие боевого опыта, но все с полным напряжением сил готовили подчиненные им флоты к войне. «Борьба за первый залп» — так можно охарактеризовать предвоенные два года — 1939— 1940-й. В чем суть этого лозунга? Опасность внезапного нападения — к чему было достаточно оснований — на флоте сознавали все и поэтому проводили сотни учений по быстрому повышению готовности на случай неожиданной войны. Оглядываясь назад, вижу немало ошибок и недоделок со своей стороны, но задним числом всегда видится больше и лучше. Как флоты встретили нападение фашистов и как они воевали, рассказано в мемуарах. Пусть об этом сказано неполно и субъективно. Здесь речь идет о другом.
Волею судьбы, волною вынужденных перемещений и без особого личного стремления я к началу Великой Отечественной войны оказался на вершине иерархической лестницы в Военно-Морском Флоте — наркомом ВМФ в звании адмирала. Убежденный сторонник последовательного продвижения по службе, я повышался чересчур быстро, перескакивая некоторые инстанции и не выдерживая даже минимально положенного времени на некоторых должностях. Так, мне не пришлось командовать соединением кораблей и служить на штабной работе в центральном аппарате, подготавливая себя к должности наркома. Это, бесспорно, недостаток, который я сознавал, пытался компенсировать его подбором опытных людей в свои заместители и чаще советовался с ними. Это оказывало положительное влияние, если заместителем работал такой на редкость нечестолюбивый и порядочный адмирал, как Л.М. Галлер, и несколько иначе было, когда моим первым заместителем был образованный, но довольно честолюбивый адмирал И.С. Исаков[17]. Первый отдал себя целиком флоту и бескорыстно помогал, второй, помогая, требовал за это платы и при случае мог подставить ногу, о чем я откровенно писал, вспоминая один разговор в кабинете И.В. Сталина в 1946 году. Тогда Сталин прямо в его присутствии указал на И.С. Исакова, как на адмирала, настроенного властолюбиво против меня, а тот, смутившись, должен был выдержать при мне это замечание.
Вывод напрашивается один: никогда нельзя полностью полагаться на помощников и доверять им сверх меры. Нужно рассчитывать только на себя, иначе окажешься при определенных обстоятельствах в глупом положении. Все это я ощутил на себе в последующие, послевоенные годы.
Кроме того, на высоком посту требуются не только знания и опыт, а и умение, как говорят, держаться крепко за кресло, в котором сидишь. У меня, признаться, в первые годы службы в Москве не было нужного опыта и никогда не было умения «держаться за кресло». В этом отношении я оказался простаком, хотя ничуть не раскаиваюсь в своей излишней честности и прямолинейности. Оказывается, жизнь не всегда поощряет простоту, хотя бы человек при этом руководствовался самыми благими намерениями. «Такова жизнь» — как любил говорить один мой друг в Испании.
И еще одно обстоятельство следует отметить. Только что созданный Наркомат ВМФ, да еще с молодым наркомом во главе, требовал особой осмотрительности в поведении. Я же был неопытен. Казалось бы, по совести и как коммунист я должен был отстаивать интересы флота, но они часто входили в противоречие с интересами других видов Вооруженных Сил. Получался заколдованный круг. Не случайно уже после войны вопросы строительства флота стали для меня роковыми. Я осмелился настаивать (и очень резко) на своих предложениях перед такими могущественными фигурами, как И.В. Сталин, Н.С. Хрущев и Г.К. Жуков. Следовало не идти напролом, а как-то сманеврировать, отступить, затем наступить снова. Однако это было не в моем характере. Высокий руководитель должен не считаться со своими собственными интересами и опасностью быть снятым с поста, если дело касается принципиальных вопросов. Но не будем уклоняться…
