Разочарованная до глубины души, Мира уже собралась уходить, как вдруг увидела то, что искала! Это была даже не арка, а полуразрушенный лаз, однако достаточно широкий, чтобы проехала коляска. Мира с некоторой опаской зашла в него и очутилась в огромном дворе.
Вокруг действительно царили разруха и беспорядок, громоздились кучи кирпичей, ржавые бочки, мешки с цементом, доски с торчащими острыми гвоздями. Чуть поодаль стоял старый грузовик без стекол, а еще дальше – заляпанный грязью, искореженный трактор. Это явно была заброшенная стройка либо какой-то склад. Мира в который раз подивилась тому, как Богдан ездит здесь на своей коляске. Ей казалось это просто нереальным. Она огляделась вокруг и увидела справа длинную одноэтажную постройку. Грязно-желтые бетонные стены облупились, на одиноких окнах темнели серые перекошенные рамы. Здание больше напоминало приют бомжей, нежели прежний отель.
И здесь, в этой разрухе и убогости, живет Богдан! Мире стало жаль его до слез. Нет, с этим пора кончать. Они поедут домой вместе. Конечно, родители будут не в восторге, особенно отец. Но Мира их уговорит. Может быть, в Москве ему смогут помочь. Есть же всякие реабилитационные центры, массажи, ванны, занятия с инструктором и прочее. Вдруг реально поставить его на ноги? Ну а если нет – она любит его и таким, сидящим в инвалидном кресле. Любит и будет любить всю жизнь!
Окрыленная своими мыслями, Мира решительно направилась к корпусу. Она толкнула скрипучую деревянную дверь и оказалась в темном предбаннике. Кругом отчаянно пахло кошками и не было ни единой лампочки. Мира сделала шаг вперед в кромешной темноте и едва не полетела на пол, наткнувшись на какой-то ящик. Она невольно ойкнула и, вытащив из кармана телефон, включила фонарик. Впереди смутно виднелись очертания другой двери. Осторожно ступая по шаткому полу, Мира дошла до нее и потянула на себя пыльную ручку. Дверь распахнулась с еще большим скрипом.
Теперь по обе стороны от Миры тянулся узкий коридор. На потолке горела старая допотопная люстра. Мира разглядела коляску, та стояла в торце, под узким окошком, в которое почти не проникал свет. Рядом располагалась дверь, очевидно, это и был номер Богдана. Мира быстро подошла и постучалась. Никто не отозвался. Она стукнула сильней.
– Богдан! Ты тут? Это я, Мира.
– Мира? – раздался изнутри глуховатый голос. – Ты? Заходи, не заперто.
У нее отлегло от сердца. Значит, он действительно тут живет, и с ним все в порядке. Но как он оказался в комнате, если коляска здесь, в коридоре? Мира не успела об этом подумать – она уже стояла на пороге крохотной каморки. Максимум пять квадратных метров, с таким же узким, похожим на тюремное, окном. Кроме него, в комнате стояла железная кровать, стул и высокий деревянный комод. На кровати сидел Богдан. Выглядел он вполне спокойным, только лицо, как и вчера, было бледным.
– Как ты меня нашла? – спросил Богдан.
Она пожала плечами.
– Обыкновенно. Ты же говорил мне, что живешь в старом крыле и надо пройти через арку.
– И ты не побоялась сюда соваться? – В его голосе было неподдельное удивление.
– Почему я должна бояться?
– Ну… тут такие катакомбы. Да и сложно сориентироваться.
– При желании везде можно сориентироваться. Лучше скажи – как ты тут можешь жить? Это же тюрьма какая-то, а не гостиничный номер!
– Зато не накладно, – произнес Богдан.
Мире показалось, что как-то уж слишком беспечно, нарочито. Она кинула на него пристальный взгляд. Уголки губ напряжены, рука крепко сжимает спинку кровати.
– Ты снова плохо себя чувствуешь? – Мира подошла к кровати и присела на стул.
– Нет. С чего ты взяла? – Он быстрым движением вытер лоб.
– Зачем ты говоришь неправду? Я же вижу. Лицо совсем белое, в испарине. – Мира дотронулась до его щеки.
Богдан тут же отстранился.
– Говорю же, все нормально. Тебе не надо было приходить.
– Почему?
– Потому. Я бы сам. Завтра. Или послезавтра.
– Я не могла ждать, – просто проговорила Мира.
Его взгляд немного прояснился.
– Понимаю, – произнес он мягче. – Думаешь, мне легко? Я… скучал по тебе. Да, скучал. Каждую минуту, начиная со вчерашнего вечера.
