– Можно я хоть родителям позвоню? – всхлипнула она.
– Из полиции и позвоните, – отрезал Костян. – Кстати, о птичках. Дайте-ка свой телефон.
– Зачем? – испугалась Мира.
– Затем. Давайте. – Он бесцеремонно вырвал у нее из рук сумочку, порылся в ней и, отыскав телефон, сунул его к себе в карман.
– Но вы… Вы не имеете права! Я должна позвонить!
– Права тебе в Следственном комитете объяснят. А сейчас делай, что тебе говорят, – грубо произнес Костян и легонько подтолкнул Миру в спину.
Это хамское «тыканье» и унизительное прикосновение к телу чужих рук добили ее окончательно. Ей ничего не оставалось, как подчиниться и послушно последовать за идущим впереди парнем. Чемодан она неловко толкала перед собой. Они прошли мимо седого. Тот со смущенным видом отвел взгляд.
Охранник привел Миру в небольшую комнатку на нижней палубе. Тут было все для комфортной жизни: два дивана, стол со стульями, микроволновка и чайник. В углу стоял новенький сейф. Парень отпер его и, поместив пакет с порошком вовнутрь, захлопнул дверцу.
– Сидите здесь. – Он кивнул на один из диванов. – И не вздумайте дурить. Дверь я запру.
– Я не буду дурить. Отдайте телефон! – взмолилась Мира.
– Все в полиции, – отрезал парень и вышел.
Пискнула сигнализация. Мира повалилась на диван и зарыдала. Все происходящее казалось ей дурным сном. Откуда в статуэтке порошок? Сомнений нет, его подложила Анжела. Или Сергей. Или вместе. Мышка для этого подходит как нельзя лучше. Очень удобно – отвинтили крышечку и сунули пакет. Значит, Мира была нужна им не просто так и уж вовсе не для того, чтобы спасти Анжелу от пьяного сожителя. Они все спланировали заранее. Разыграли целый спектакль. Мира должна была исполнить роль курьера по перевозке наркотиков. Наверняка в каком-то из дальнейших пунктов назначения ее должны были встретить и забрать товар. И верно, что может быть проще – незаметно украсть сувенир, и дело в шляпе. Но кто же мог знать, что седой Михалыч проникнется к одиноко путешествующей девушке и решит ей помочь? Да еще вместо помощи разобьет статуэтку! Мрак какой-то, ужас.
Мира вскочила и дернула дверь. Та не поддалась. Видимо, охранник перепрограммировал ключ, и каюта перестала открываться изнутри. Да и толку – куда она денется с теплохода? Кругом вода. Плавать Мира не умеет, берег остался далеко. Она вернулась на диван. Сил плакать больше не было. Мира представила, что будет с родителями, когда они все узнают. Даже вообразить жутко. Она читала про перевозку и хранение наркотиков и смутно помнила, что за это дают немаленький срок. Но ведь это же бред! Какое она, Мира, имеет к этому отношение? Надо будет доказать, что во всем виновата Анжела и ее парень, и она докажет это! Докажет! Как?..
Нет никого, кто бы видел, как ей передавали сувенир. Все пассажиры были уже на борту. Стало быть, свидетелей никаких. И виновата Мира, как ни крути. Если б можно было позвонить отцу! Тот бы наверняка успокоил ее, тотчас примчался и что-нибудь придумал. Нашел бы, как вызволить ее из этой каши. Но телефона нет. И если она не позвонит утром, то мать с отцом с ума сойдут от волнения. Стало быть, вся надежда на полицию. Может, там войдут в ее положение, поверят?
За дверью послышались шум и голоса. Пискнул электронный ключ. В каюту вошли Костян и седой.
– Сидите? – снова на «вы» спросил Костян.
В отсутствие молодого напарника его тон был официальным и вежливым, лишенным хамства. Мира ничего не ответила, только шмыгнула носом.
– Блин! – выругался Костян и поглядел на седого. – Михалыч! Ярославль только завтра вечером. Это значит, мне ее стеречь всю ночь и весь день. Работа побоку.
– Что поделать, – рассеянно произнес тот, по-прежнему стараясь не встречаться с Мирой взглядом.
– Тебе хорошо говорить, – зло сказал Костян. – Ты на пенсии, если что. А мне за всю эту петрушку достанется по полной. Могут и уволить.
– Не уволят, брось, – успокоил его Михалыч. – Ты девчонку-то не гноби зазря. Надо еще разобраться, что к чему. Может, она и не при делах.
– Ага, не при делах. – Костян усмехнулся. – Такая же вот в школе у моей сеструхи дурь толкала. А Дашке всего тринадцать было. Что она понимала тогда? Подсела на герыч, и пиши попало. Что мы только не делали, где не лечили. Все деньги отдали, на хлебе и воде сидели. Все равно умерла. Передоз. А ты говоришь – не при делах…
