Она поймала взгляд Трис своими серо-зелёными глазами:
‑ Мы истово верим во время, здесь, в Тариосе, ‑ объяснила она. ‑ Во время и в вечный баланс вещей.
Вошла кухарка, неся поднос с чаем.
‑ Он просил, ‑ объяснила она.
‑ Я отнесу, ‑ предложила Трис.
Кухарка была более чем рада отдать тяжёлый поднос, а Трис была более чем рада убраться подальше от Джумшиды, пока покровительственное отношение этой женщины её вконец не достало. «Простое выживание в течение веков — это ещё не гарантия добродетели», ‑ исходила паром Трис, поднимаясь по лестнице. «Это лишь гарантия того, что ничто не изменится к лучшему!»
Нико был занят чисткой зубов, когда Трис вошла и поставила поднос на стол.
‑ Джумшида сказала, что ты пошёл с Дэймой, ‑ сказала она, пока Нико сплёвывал, полоскал рот и снова сплёвывал. ‑ Хранители что-нибудь сделают?
‑ Ничего, ‑ язвительно уведомил он её, швыряя полотенце об пол. ‑ Они не закроют Капик. Сказали, что это вызовет волнение в обществе и окажет финансовое давление на тамошних жителей. Они не будут ходатайствовать перед жречеством Всевидящего, чтобы те позволили аруримдаской или мне наложить заклинания видения на убитых. Они не будут рисковать чистотой города и конференции. Хоть я и иностранец, они защитят меня, ради моего же блага. Высокомерные, закостенелые, лишённые воображения…
Он бы и дальше продолжал, но Трис его перебила:
‑ Нико, та женщина, которая приходила сюда справиться том, всё ли с Кисом в порядке, Яли? Последней жертвой стала она.
Нико вздохнул:
‑ Дэйма мне так и сказал.
Он взял чашку чая, переданную ему Трис.
‑ Ну так вот, она оставила после себя приёмную дочь — ребёнка другой убитой женщины. Я намереваюсь пожить с девочкой — её зовут Глаки, — пока её как-нибудь не устроят. Я не думаю, что её следует оставлять с остальными женщинами в том здании, а Кис хочет сосредоточиться на шарах.
‑ Она — отец Глаки? ‑ спросил Нико, прихлёбывая чай.
Трис об этом не думала. Она прикинула, затем покачала головой:
‑ Глаки — чистокровная тариосска. В общем, я вернулась за одеждой, и хотела ещё раз поговорить с тобой о прозрении.
Трис разгладила складку на своём платье.
‑ Я всю ночь рассылала по Капику свои ветерки, чтобы услышать, если где-то душат какую-нибудь женщину, но это не очень-то работает. Появился кто-нибудь, кто умеет видеть с помощью ветра?
‑ Ты всё ещё хочешь научиться? ‑ спросил Нико. ‑ Даже после всего того, что я тебе рассказал?
‑ Ты же выжил под лавиной образов, ‑ указала Трис. ‑ Тебя это не свело с ума — хотя ты бываешь весьма странным, когда тебе что-то взбредёт в голову.
Нико сел на кровати и посмотрел на неё:
‑ Многое из увиденного мной ничего не значит, ‑ указал он. ‑ Многое из этого даже не видишь, потому что оно мелькает лишь на миг. Головные боли просто дикие. Каждое прочтённое мною описание прозрения через ветер сравнивает это с прозрением будущего, а все связанные с этим неприятности мне знакомы до боли.
Трис села рядом с ним.
‑ Ну хоть кто-нибудь явился, кто об этом знает? ‑ снова спросила она. ‑ Нико, эти женщины заслуживают лучшей участи, чем быть убиваемыми одна за другой этим чудовищем, в то время как их предполагаемые защитники утверждают, что, дескать, пусть умирают, лишь бы скверной своей смерти не пятнали город. Я с тем же успехом могу свихнуться от бессилия, как и сойти с ума, утонув в видениях.
Нико вздохнул:
‑ Начни смотреть через определённый ветер, проясняй видимое с помощью очищения разума. Согласно прочитанному мной, ты сначала начнёшь видеть цвета, потом движение… Трис, ты понимаешь, что на это способных на это магов — один на тысячи? Один на всё поколение?
‑ Я должна попытаться, ‑ ответила Трис тихим, но пылким голосом.
Она не хотела смотреть ему в глаза, уставившись на свои ладони, сжавшие свою юбку.
‑ Это неправильно — то, что здесь происходит.
Нико встал, и подошёл к сундуку с книгами, который повсюду возил с собой в своих путешествиях, открыл его, и в сторону крышку. Это были тексты по его ремеслу прозрения, тома об окружающей и академической магии, и другие книги, которые помогали ему пользоваться своей собственной силой. Он вынул маленький, переплетённый в кожу томик, закрытый на ремешок с защёлкой, поднял его на ладони, будто взвешивая — и протянул Трис:
