Когда Портовая Улица заполнилась зеваками за квартал от места преступления, стражи Сэндри не стали спрашивать её, хочет она проталкиваться вперёд или нет. Как и остальные жители Цитадели Герцога, Ква́бен и Оа́ма несколько недель тому назад выяснили, что именно случается, когда Сэндри желала присоединиться к своему дедушке, а её не пускали. Стражи поехали впереди неё и начали расчищать путь с помощью скакунов и пинков сапогами. Люди начинали выражать недовольство — пока не замечали, кто именно их так грубо расталкивает. Затем освобождали дорогу для девочки и её эскорта.
Четверо Стражей Провоста у дверей Дома Рокат были менее благожелательно расположены. На их командира, носившего одну жёлтую стрелку капрала на рукаве, ранг Сэндри впечатления не произвёл:
‑ Сцена там для леди неподходящая, ‑ сказал он без всякого выражения на лице.
Оама спешилась, чтобы тихо сказать ему:
‑ Капрал, подумай.
Она была прямодушной молодой женщиной с бронзовой кожей, длинным и прямым носом и острыми карими глазами, носившей свои чёрные волосы свёрнутыми и крепко закреплёнными на затылке. Её навыки как Стража Герцога и части элитной Личной Стражи были весьма существенными: Сэндри как-то наблюдала за ней и её напарником, Квабеном, во время тренировки, и это её весьма впечатлило.
‑ Поверь, ты правда не хочешь сердить её, ‑ продолжила Оама.
Капрал покачал головой:
‑ Капитан Кейс вышвырнет меня за это, и будет прав.
Теперь уже Квабен спешился, чтобы поддержать свою напарницу. Он был шести футов росту, чёрный как ночь и острый как топор. Его бритая голова в комбинации с высокими скулами, впалыми щеками и широко поставленными глазами придавала ему такой же лоснящийся и смертоносный вид, как и у пантеры. Он производил впечатление опасного человека и являлся таковым.
Сэндри осталась верхом. Она никого не впечатлит, если спешится — упрямый капрал был выше неё на голову. Вместо этого она перебрала свою магию, пока не нашла нужный шнур. Он был сделан из её собственной силы и соединял её с Герцогом Ведрисом.
‑ Дедушка, ‑ чётко произнесла она, ощущая, как её голос прокатывается по магической связи, ‑ я хочу, чтобы меня впустили, пожалуйста.
Все уставились на неё, даже Квабен и Оама. Зеваки в толпе начертили у себя на груди круг богов. Стражи Провоста обладали более твёрдым характером. Их руки не покидали оружия.
Наверху, на втором этаже здания, застеклённые окна раскрылись наружу, повернувшись на петлях. Из них высунулись герцог и мужчина, имевший такие же коричневую кожу, худые щёки и причудливые брови, как и Паско.
‑ Дорогая моя, это место — не из тех, которые стоит показывать молодой девушке, ‑ крикнул Ведрис.
Он мог слышать Сэндри, когда та использовала силу, которую привязала к нему, но, не имея собственной магии, не мог ответить таким же образом.
Сэндри подняла голову и посмотрела на него. Он выглядел уставшим, хотя она сомневалась, что кто-то из не слишком хорошо знакомых с ним людей заметил бы это. Он также был потрясён, но это она скорее почувствовала, чем увидела.
‑ Я не раз уже видела скверные вещи, дедушка. Я действительно вынуждена настоять.
Квабен и Оама переглянулись. Они только один раз слышали от неё эту фразу — в день, когда у герцога случился сердечный приступ, и слуги пытались помешать Сэндри войти в его комнату. Потеряв драгоценные минуты на споры, она наконец настояла, именно таким тоном. Когда они отказали, каждая нитка в холле, куда выходили двери комнат герцога — гобелены, ковры, даже одежда слуг — размоталась и ожила, свив кокон вокруг каждого из них. Сэндри вошла к своему дедушке, и провела остаток дня с целителями, поддерживая его жизнь с помощью магии, пока они укрепляли его сердце. Квабен и Оама никогда об этом дне не забывали.
В окне второго этажа герцог поморщился. Он знал, что Сэндри видела вещи, от которых девушек её возраста следовало огораживать: сотни трупов, включая её родителей, оставшихся гнить после эпидемии; смерть людей в битве — от обычного и магического оружия; людей, выживших во время пожаров, наводнений, и других бедствий.
