Круг М. М. Бахтина. К обоснованию феномена - страница 8
«Передвижной театр, — вспоминал в 1973 г. Бахтин, — пользовался в то время довольно широким успехом».[70] Феномен Передвижного театра являл собою своеобразную жизненную параллель к бахтинской «философии поступка». «Личность должна стать сплошь ответственной»[71] — этот постулат мог быть взят эпиграфом к творческой деятельности большого и цельного художественного коллектива.
На Палестре Передвижного театра Медведев читает курс психологии творчества, цикл докладов о Достоевском, предваряет спектакли вступительным словом, выступает с докладами о Передвижном театре.
По тематике (в частности, обсуждению проблем поэтики), созданию авторского коллектива журнала[72], по характеру публикуемой в каждом номере библиографии, как и по публикациям Медведева, этот печатный орган напоминает профессорскую кафедру, посвященную теории и психологии художественного (не только театрального) творчества. «Здесь выявляется немалое число вероятных связей — между научным творчеством М. М. Бахтина и замечательным во многих отношениях феноменом… <…> все еще ждущим своего историка (как, впрочем, и сам театр, чье имя по праву должно было бы встать в один ряд с театрами Станиславского и Мейерхольда)», — пишет профессор В. И. Тюпа, ратующий за «возвращение в культуру позабытых собеседников Бахтина».[73]
Идея «коллективной личности» всегда привлекала «передвижников». Философ А. Мейер, учредитель религиозно-философского общества «Воскресение» (в связи с которым был позднее арестован Бахтин), трактовал ее так: «Проблема коллективного творчества — это следующая очередная задача в деле домостроительства Божия. Не важно, что лагерь, который намечает эту задачу, берет ее вне христианства. Это недомыслие вредно, но оно не обесценивает вполне самого делания. Социалисты лепечут о материализме, но не стоит с этим слишком считаться. Не в нем дело. <…> Идеал есть. Пока еще он рисуется только в плане экономическом, глубже не проводится, потому что идеология убогая. Это слабость, но путь намечен. <…> В нем слово сказано, хотя и убого: воссоединение замысла и исполнения».[74] «Сейчас мы стоим на перевале русской культуры… <…> Подлинного национального Ренессанса ждем мы», — писал в те годы Медведев.[75]
Издавая в 1930 г. «Записные книжки Ал. Блока», Медведев, уже рискуя, сохранил подлежавшие исключению и замене принятым многоточием записи Блока о Мейере (арестованном 11 декабря 1928 года по делу о «Воскресении», первоначально приговоренному к расстрелу и в то время находившемуся на Соловках).
«Ключевой идеей эстетики „Записок Передвижного театра“ следует признать идею соборности искусства, выдвинутую Вячеславом Ивановым, который „как мыслитель и как личность“, по словам Бахтина, „имел колоссальное значение“».[76] Медведев считал Вяч. Иванова «провозвестником новой эры соборного, всенародного творчества»[77], «крупнейшим нашим современником».[78] Однако, по его мнению, «передвижники» пришли к «соборности» вполне самостоятельно.[79]
«Это действительно „новое“ сознание, оно не вне личности, это не роевое сознание „хора“, в котором определенность лица, растворяясь, исчезает. Им только усвоен хоровой принцип равноправия всех сознаний. Но одновременно им усвоен и принцип личностного самоопределения, завоеванный уединенным сознанием в борьбе против авторитарности», — пишет далее В. И. Тюпа.[80]
Крэйг Брандист, многолетний исследователь российских научных архивов, нынешний руководитель международного Бахтинского центра, стремится «рассмотреть идеи Бахтина именно как существенный вклад в диалог, протекавший внутри научных институций и школ и между ними — в конкретный исторический момент». «Значимость этого общего диалога» представляется исследователю даже «более существенной, чем значение наследия самого Бахтина».
