– Понимаю. – Августа тяжело вздохнула. – Ну коли так, Берт, тогда получается, что у нас на свадьбе будет больше народу, чем мы изначально рассчитывали.
– А на сколько гостей мы рассчитывали?
– Человек на семьдесят – семьдесят пять.
– Может, мы в такое количество и уложимся, – примирительно произнес Клинг.
– Только вот не понимаю как.
– Хорошо, давай еще раз просмотрим список, – предложил Берт.
Они стали снова просматривать список. Клинг не упомянул, что завтра ему предстоит допросить как минимум дюжину человек, совершивших преступления на сексуальной почве. С Августой они говорили только о свадьбе. Потом они пошли и пообедали в ресторане, а после отправились на прогулку по городу. В центре имелись и блошиные рынки, и выставки картин под открытым небом. Кое-где на тротуарах поставили ларьки, в которых торговали антиквариатом. Порой Берту и Августе казалось, что они очутились в Париже.
В понедельник утром Клинг снова стал полицейским.
В Уголовном кодексе штата, в котором проживал и работал Клинг, все преступления на сексуальной почве были сгруппированы в статье 130. Часть 35 статьи 130 была посвящена изнасилованию с отягчающими обстоятельствами, определявшемуся как тяжкое преступление категории «В»[3]. В части 38 той же самой статьи рассматривалось мужеложство[4], объявлявшееся лишь правонарушением категории «В»[5]. В части 55 рассматривались развратные действия без применения насилия, также объявлявшиеся правонарушением категории «В». В общей сложности в статье 130 приводилось одиннадцать разновидностей преступлений на сексуальной почве. Помимо всего прочего, там было сказано следующее: «Лицо, подозреваемое в совершении одного или нескольких преступлений, предусмотренных положениями настоящей статьи, или же в покушении на совершение таковых, может быть осуждено исключительно на основании неподтвержденных показаний предполагаемой жертвы только в случае совершения в отношении таковой развратных действий без применения насилия». Некоторые полицейские недоумевали, почему подобное исключение не распространяется на одно из определений преследуемых по закону половых извращений – «вступление в половую связь с животными и телами покойных», ведь вполне логично было бы предположить, что в данном случае жертва показания дать не сможет.
Подавляющее большинство полицейских не находили в статье 130 ничего странного. Причем немало уголовников разделяли их мнение. Лица, совершившие преступления на сексуальной почве, в тюремной среде находились на положении парий. Если бы у осужденного по статье 130 была такая возможность, он бы с радостью выдал себя за кровожадного убийцу, изрубившего свою жертву топором, за поджигателя или отравителя, спровадившего на тот свет четырнадцать жен. В лицах, совершивших преступление на сексуальной почве, причем преступление любого плана, было что-то невыразимо отталкивающее. Именно так считалось в стенах любой тюрьмы и за ее пределами.
Когда заходит речь о преступлениях, взгляды уголовников и стражей закона совпадают редко, однако всегда имеются свои исключения из правил. Когда в понедельник утром Клинг начал допрашивать людей, некогда совершивших сексуальные преступления, детектив поймал себя на том, что внутри него с необоримой силой растет чувство отвращения к собеседникам. Список подлежащих задержанию лиц составили еще накануне. Его передали дежурному сержанту с приказом выслать группы задержания и доставить их в участок к утру понедельника. Список состоял из тринадцати человек, которые теперь сидели в инструктажной и на скамейках в коридоре, дожидаясь своей участи. Все до единого знали о произошедшем. Все были в курсе, что накануне в субботу был найден труп зверски убитой девушки-подростка, которую преступник, предположительно, изнасиловал. Об этом писали все газеты, об этом надрывались по телевизору в ток-шоу. Если вас когда-нибудь привлекали по статье за сексуальное преступление, вы должны быть готовы – стоит кому-нибудь в вагоне метро пощупать бабенку за задницу, как к вам тут же является полиция. Чего уж говорить об убийстве.