Я переложил свою пушку в правую руку. Стоя в дверях, я позволил им как следует меня рассмотреть.
— Как тебе живая картина, ублюдок? Гы! — осведомился Фейгл.
Рыжее с щетиной спросило:
— Ты его знаешь?
— Строгий дядя с пушкой. Стоит ему шевельнуть пальцем, как он свалится замертво от перепугу. Гы!
— Ты! — тихо сказал я.
— Я? — пропищало рыжее.
— Вон отсюда. Живо!
У Фейгла было приплюснутое узкое лицо и длинный подбородок. Светлые волосы конским чубом ниспадали на лоб. Глаза у него были бледно-серые, но серый цвет переходил в какой-то белесый вокруг неестественно расширенных зрачков. У него была привычка поджимать верхнюю губу к деснам, отчего обнажались желтые, широко расставленные, точно волчьи клыки, зубы. Он хихикнул и хлопнул рыжее по спине.
— Слыхал? Строгий дядя с пушкой желает потолковать. С глазу на глаз. Вали отсель. Жди наверху. Давай, не заставляй дядю ждать.
Рыжее встало со стула и прошмыгнуло мимо меня. Я закрыл дверь и прислонился к косяку. Фейл поднялся, пошатнулся, оперся рукой о столик. Ладонь легла рядом с «люгером».
— Ну что стряслось, приятель?
— Кто тебе заплатил за Вудварда?
Верхняя губа поджалась. Он засопел.
— Это тебе кто насвистел?
— А что?
— А то, что у легашей нет ничего. У легашей полный ноль. Мне доложили.
— Так кто платил, Фейгл?
— А тебе-то что за дело?
— Я работаю с этим делом.
— Тогда работай на соседней улице, приятель. А кто тебе насвистел про Фейгла?
— А тебе нужен офицер с блестящим значком? Тебе приятнее с ним толковать, чем со мной?
Фейгл больше не раздумывал. Он все сказал. Он схватил «люгер» и выстрелил, но Фейгл был дока по части длинноствольных — с пистолетом у него явно были нелады, но ему могло повезти, поэтому я опустил ствол и пальнул ему по ногам, но Фейгл превзошел сам себя. Я-то решил, что если заставлю его хромать, у него язык вмиг развяжется, но Фейгл, видно, в детстве насмотрелся вестернов и, сделав два отчаянных прыжка и походя разгромив зеркальную секцию потолка, он бросился на пол и там схлопотал свинцовую плюху в глаз. Кровь брызнула точно из гейзера — и он умер.
Я обтер ключ носовым платком, положил его на стол, потом тщательно вытер дверные ручки внутри и снаружи и, спустившись вниз, вышел от «Бенджи». Прошагав сотню-другую ярдов по улице, поймал такси.
VI
Протяжный вопль будильника вырвал меня из объятий сна. Было одиннадцать часов утра вторника, но труба звала в поход. Я принял душ, и вода окончательно разбудила меня. Я побрился, позавтракал и отправился в управление полиции. Вид у Паркера был усталый.
— Как идут дела? — спросил я.
— Хреново. — Он сощурил свои черные глазки. — А у тебя что за интерес?
— Я нашел убийцу. И у меня профессиональный интерес.
— Нет, мистер. Из-за этого ты в такую рань не стал бы вылезать из постели и не поперся бы сюда через весь город.
— Я вострю свой топорик. И пока не хотел бы вдаваться в подробности.
— Но ты же поделишься со мной?
— Непременно.
— Мы старые знакомцы, Пит.
— И до сих пор не перебегали друг другу дорогу. Не будем портить отношения, Луи.
— Ладно.
— Так как продвигается дело?
— Говорю — хреново. Начальство на психику давит. Линкольн Уитни большая шишка, и он уж брызжет слюной.
— Вудвардом тоже ты занимаешься?
— Нет, Бог уберег. Только Кингсли. Самоубийство исключено. Экспертиза показала, что нож тщательно обтерли. Ну и убийца был в перчатках.
— А вскрытие?
— Ничего особенного. Да и тело у нас забрали. Он в часовне Мэннинга, на Семьдесят девятой.
— Что за нож?
Тут его глаза заблестели.
— Здесь есть кое-что интересненькое, но я пока держу эту карту про запас, и ты тоже помалкивай.
— Конечно, Луи.
— Нож иностранного производства. Вроде наших «перышек» с выбрасывающимся лезвием — но европейский. Я двадцать человек послал по следу. Этот ножичек — хорошая зацепка.
— Что-нибудь еще?
— Ничего. А у тебя есть что-нибудь для меня?
— Пока ничего. Не узнаешь для меня один адресочек?
— Давай.
— Эдвина Грейсон. Балерина.
Он нажал кнопку переговорного устройства и повторил имя в микрофон. Потом устало улыбнулся.
— Связано с нашим делом?
— Нет. С Вудвардом.
— Вудвард? — он даже подпрыгнул. — А что, есть связь между Вудвардом и Кингсли?