— Это — лучшая месть моя ему! — сказал он как-то мне. — Я хотел бы только, чтобы он мог видеть меня в своем доме.
— Тсс! — резко перебил я его. — Какая нелепая мысль!
И что это за торжество над мертвым? Берегись, чтоб он не исполнил своего слова!
Юлиан рассмеялся и положил руку на плечо мне.
— Ты не должен слишком дурно думать обо мне, старина. Я просто средний человек, и не могу простить Керстону нанесенных мне оскорблений только потому, что он умер. Кроме того, ты меньше, чем кто бы то ни было, имеешь основание заступаться за него.
— Я знаю! — ответил я. — Я не переносил его и никогда не любил его. Но он умер, и самое лучшее, что мы можем сделать — это забыть о его существовании.
Скоро Керстон-холл перешел во владение Юлиана.
Прямо перед домом находилась церковь со склепом, в котором покоились много поколений Керстонов.
— Я уберу их отсюда, — говорил Юлиан.
Я убеждал его не делать этого, но он только смеялся.
— Они слишком близки к дому, — сказал он. — Если бы я придавал значение, словам матери его, я не должен был бы глаз сомкнуть ночью: чтобы сдержать свое слово, Керстону не пришлось бы далеко ходить.
Я уловил в его смехе накую-то фальшивую ноту, заставившую меня подумать, что Юлиан придавал больше значения словам мистрис Керстон, чем показывал.
Скоро Керстон-холл наводнила целая армия рабочих. Все в доме и вокруг него было увезено, изменено, заменено новым, модным. Старинные портреты, мебель, все было изгнано из дома, где пребывало веками. Все старые слуги были отпущены и заменены новыми.
Однажды утром но мне в город приехал Юлиан и пригласил к себе.
— Мы поедем сегодня же в Керстон-холл и на днях устроим там пирушку для наших близких приятелей. Кстати, я узнал, что Керстон был влюблен в одну мою близкую соседку и что родители ее не соглашались на этот брак из-за его бедности. Знаешь? Я подумываю о том, чтобы жениться на ней.
— Ты — сам дьявол! — сказал я ему укоризненно.
Он рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
— Нет, я — твой старый друг Юлиан, самым крупным недостатком которого является то, что он не может простить даже мертвому врагу своему…
Я с негодованием отшатнулся от него, но все-таки поехал с ним в Керстон-холл.
Даже днем не чувствовал я себя там хорошо. Почти в каждой комнате были темные углы, куда солнце не могло проникнуть. Весь дом наполнен был какими-то странными, необъяснимыми звуками. Это был унылый дом, несмотря на новую мебель и свежую окраску его. Уже через час после приезда я решил уехать при первой возможности.
Юлиан расхаживал по дому с улыбкой на устах, иногда насвистывая. Но часто, когда он думал, что я не вижу его, я улавливал на лице его выражение озабоченности, и я знал, что и на него дом производит унылое впечатление.
В этот день мы обедали в большой столовой. За обедом мы говорили о разных пустяках, так как за нашими стульями стояли лакеи. Юлиан рассказывал какую-то забавную историю, и мы смеялись только потоку, что надо было смеяться. Когда обед кончился, Юлиан предложил:
— Пойдем в биллиардную. Сыграем партию. Возьми с собою сигары. Я прикажу принести нам виски, и мы там удобно расположимся.
Мы оба играли в этот вечер прескверно, хотя были далеко не дурными игроками.
Мы слышали, как слуги убирали со стола в соседней комнате. Вдруг раздался скрип наружной двери в столовой и затем спор слуг.
— Посмотри, что там! — сказал Юлиан, готовясь сделать ход.
Я вышел, держа кий в руке.
— Что тут? — спросил я.
Я увидел лакея Спральса у открытой двери, вглядывавшегося в мрак ночи.
— Мне показалось, — ответил он, — будто кто-то позвонил.
— Глупости! Мы никакого звонка не слышали.
— Это верно, сэр, — робко ответил он, — звонок не звонил, но у меня вдруг явилось ощущение, будто кто-то стоит у дверей и хочет войти.
В это время до слуха моего коснулся какой-то странный шум.
— Вы пьяны, — сказал я, чтобы только сказать что-нибудь.
— Нет, сэр, я и глотка не пил.
Я пожал плечами и, стараясь сохранить спокойствие, спросил:
— Что это за шум? Откуда он?
— А, сэр! Значит, и вы слышите его?
— Войдите, — крикнул я, стараясь сохранить присутствие духа, — и закройте дверь. Сквозит.
