Доулиш кивнул.
– Удачной тебе поездки в Кардифф, – бросил он, продолжая вбивать гвозди.
– Не ударьте себя по пальцу и не уроните молоток на ногу.
Он снова кивнул и продолжал колотить молотком.
* * *
В тот момент, когда поезд прополз мимо Паддингтона, я склонился над залитой подливками скатертью. Закопченные домишки стояли, прижавшись друг к другу тесно, как клавиатура концертино. Серое белье развевалось на ветру. За Ледброук-Гроув маленькие садики задыхались от подпиравших их груд строительного мусора, искореженное железо и ржавая проволока напоминали о разрушенных зданиях.
– Суп, – произнес официант и поставил передо мной чашку с отбитыми краями.
Девица, сидевшая через проход, разрисовывала лицо с помощью косметики в три основные цвета. Я написал в кроссворде слово «севрюга». В результате двадцать три по вертикали получалось «мате». Ключ для два по горизонтали был «простое решение» – «систрум». Я знал, что последние четыре буквы давали «трум».
Я заплыл уже далеко в глубокое море, балансируя на тонкой доске. Мне удалось блокировать Смита по крайней мере на данное время, но добился этого дорогой ценой, ценой приобретения врага в лице очень важной персоны. Так нельзя поступать часто, не рискуя вызвать неприятные последствия. Пожалуй, так не следовало поступать даже однажды, слишком велик риск. Написав «нострум» вместо «систрум», я начал приближаться к решению.
Здесь наверху снег собрался в светло-серые кучи в углах коричневых полей. Коровы обнюхивали эти снежные пуховики и сбивались в лощины, где голые и черные деревья казались вытравленными линиями и были усыпаны пятнами сбившихся в стаи птиц.
Я перечеркнул слово «севрюга» и написал «жеребец». Это дало мне «маке» вместо «мате».
Колеса вагона застучали на стыке, и моя теплая куриная ножка подверглась концентрическим колебаниям в жидкой подливке. Я подумал: «А сколько людей в Албуфейре связано со Смитом»? Кто украл фотографии и кому их переправили? Почему Ферни, или как его там, на мотоцикле с двухтактным двигателем возникал повсюду?"
Блондинка с раскрашенным лицом теперь покрывала розовым ацетатным лаком свои ногти. Едкий запах поразил мои вкусовые железы; я жевал в этот момент цыпленка – но это было лучше, чем просто безвкусная еда. Я надеялся, что меня ждет машина.
* * *
После городской ратуши движение в Кардиффе стало плотным, как уэльский гренок с сыром.
Часы пробили пять тридцать, когда мы повернули на А469. Поросшая вереском местность выглядела унылой; дул сильный ветер. В сумерках «наш человек в Кардиффе» поднял палец и указал на развалины замка Керфилли, мимо которых мы проезжали. Под темным небом каменные дома подмигивали желтыми огоньками сквозь кружева занавесок. Магазины оказались прочно закрыты с обеда. У меня кончились спички.
Человек из Кардиффа проговорил ироническим кельтским дискантом:
– Я думал, что вы, лондонцы, можете позволить себе иметь зажигалки.
– А я думал, что вы, в Кардиффе, могли бы иметь в машинах обогреватели.
Я подул на свои руки и получил прищуренный насмешливый взгляд из-под усыпанного пятнами котелка.
Уэльсцы – гурманы на пиршестве словесных «шпилек».
За руинами замка низкорослые деревья сгибались под порывами ветра.
Мы съехали с дороги. Под нами оседала рыхлая почва, и из-под колес раздавался треск льда, напоминавший треск яичной скорлупы. Радиоантенна машины свистела от ветра.
Лысый человек в свитере с круглым отвернутым воротником открыл дверь небольшого каменного дома. Внутри холодный зеленоватый свет масляной лампы рисовал круги на столе и на потолке. Сквозняк заставлял пламя вспыхивать, а закопченный котелок с кипящей водой шипел на огне, и, почти тотчас же, как мы уселись, большие чашки сладкого крепкого чая уже грела ладони наших рук. Я прикурил сигарету от щепки, вынутой из огня.
Наш человек из Кардиффа быстро допил горячий чай, натянул грязные бумажные перчатки и надел котелок.
– Я, пожалуй, двинусь, – сказал он. Я не хотел вовсе показывать, что доволен этим, однако он добавил: – Здесь, в Гламоргане, быстро чувствуют, когда ваше присутствие становится нежелательным. – Я ухмыльнулся, а он продолжал: – Позвоните, когда будет нужно, чтобы за вами заехали. Заказать вам номер в «Эйнджел»? Там американское телевидение и бар. Будете себя чувствовать, будто вы все еще в Лондоне.
