Кровавые сны - страница 19
Купец отхлебнул разом полкружки пива, и Феликс услышал, как его мать негромко отдает распоряжение слуге принести из трактира еще один бочонок.
— Божьему провидению было угодно, чтобы мои охотники наткнулись на зимовку, которую вынужден был устроить экипаж капитана ван Бролина неподалеку от вмерзшего в лед корабля. Твой отец не имел пропитания на зиму, и, если можно было еще охотой добыть мяса, то злаки, репчатый лук и моченые яблоки заканчивались, а без этих продуктов человеческое тело заболевает и гибнет. — Симон был чудесным рассказчиком, Феликс уже и не помнил, что ему вначале не глянулся бородач. — К тому же у ваших голландцев не было ни обуви, подходящей для сильных морозов, ни привычки к выживанию в таких условиях.
— С тех пор мы с Якобом подружились и пронесли эту дружбу через много лет, — добавил новгородец, — нет слов, как горько мне было узнать, что его больше нет.
— Почтенный и достойнейший Симон из Новгорода, — с важностью произнес юный ван Бролин. — Пусть отца забрал к себе Господь, но в моем лице вы по-прежнему имеете друга, на которого можете во всем полагаться.
Черные глаза Амброзии округлились — впервые она слышала от сына такую речь. Симон же перекрестился необычным образом, справа налево, и протянул мальчику обе руки, которые тот с готовностью пожал.
— Признаться-то я хотел обратиться к Якобу с просьбой, — смущенно сказал купец. — Это жизненно важно для меня.
— Вы можете говорить со мной, — сказала Амброзия.
— Если вы хотели просить о чем-то ван Бролина, — сказал с благосклонной улыбкой Феликс, — то вас и выслушает ван Бролин.
Хоть Феликс и не любил поучительный тон «Риторических наставлений» Квинтилиана, но оказалось, что кое-какие приемы, описанные римлянином, мальчик усвоил.
— В Московском царстве творятся страшные вещи, — начал Симон. — Правящий государь, которого будто бы подменили в последние годы, разделил царство на две части, и натравил одну из них на другую, причем сам возглавил первую. Казни, пытки и ужасы правления безумного царя грозят моему Новгороду. Ведь город наш торговый, никогда он не шел ни на кого войной, и управляют им выборные торговые люди, вроде как ваши Генеральные Штаты. Поговаривают, что царь Иван IV ненавидит свободы нашего Новгорода и замышляет поход на него. Даже если это не так, царь пролил уже слишком много крови и уничтожил слишком много неугодных людей из всех сословий, чтобы можно было, доверяя ему, не бояться за своих близких, оставленных в Новгороде.
Амброзия наполнила вновь кружку, из которой пил пиво русский гость. Феликс молча слушал.
— Некоторые люди, известные умом и прозорливостью, уезжают из русских земель, перебираются в ганзейские города, Литву и Священную Римскую Империю. Я помню, в Антверпене стоял маленький храм греческой веры, построенный еще теми, кто бежал из Константинополя, захваченного турками столетие назад. Я люблю ваш город, где любой чужеземец чувствует себя как дома.
— Мы живем в страшное время, Симон, — сказала вдова, качая головой. — Видимо, Господь лишил разума не только вашего государя: испанская армия властвует над Антверпеном, и всеми Нижними Землями управляет Совет по делам мятежей, прозванный в народе «Кровавым советом», во главе его — жестокий убийца Фернандо Альварес де Толедо, герцог Альба. Храм греческих схизматиков у Императорских ворот, о котором ты говорил, господин, давно закрыт и передан в управление здешней католической диоцезии. Правда, биржа еще работает, аккредитивы и векселя антверпенских банкиров и негоциантов ценятся по всей Европе, а на рынок стекаются товары со всего мира. Но не знаю, сколько продлится такое положение, слишком уж новшества его католического величества не согласуются с тем, что всегда было по душе добрым жителям Нижних Земель.
— Когда видишь, что два монарха на противоположных краях Европы ведут себя, как жестокие тираны, поневоле задумаешься о том, что Господь проводит нас через суровые испытания, воплощая неведомые нам планы, непостижимые для жалкого разумения смертных.
— Воистину это так, — склонила голову Амброзия.
